Интересно, как объясняет наш защитник демократии своё отношение к аресту законно действовавшего руководства страны, которое просто обязано было в сложившихся условиях ввести ЧП. В. Соловьёв, несмотря на трагизм ситуации, спокойненько пишет: «Отсутствие ярких личностей в ГКЧП. Несоответствие ноши масштабам личности проявилось и в запое Павлова, ну и конечно самая яркая картина провала – это трясущиеся руки Г. Янаева. Именно тогда люди вышли на улицы пусть и не всюду, но там, где было наиболее страшно, и требовали не куска хлеба, а глотка свободы. Уже позже стало ясно, чего не хотели члены ГКЧП – развала СССР».
Так и хочется спросить шоумена: «Ты что? Не читал «Слово к народу»? Не слышал их призывов отменить намеченные соглашения между республиками, фактически означавшие конец СССР?» Каждому простому инженеру было ясно, что мгновенная гибель страны приведёт к краху народного хозяйства, к страданиям людей. А вот будущий специалист по теледебатам и его друзья по комсомолу этого не понимали? Только потом до них дошло. А вот руки Г. Янаева им не нравились, и они пошли требовать непонятно что.
Судьба дала мне удивительный шанс несколько раз побеседовать с Геннадием Ивановичем, соседом по домам, милейшим человеком. Он был ещё более продвинутой персоной в той комсомольской среде, о которой поведал нам автор «Русской рулетки». Фактически руководил ею и, естественно, как и Соловьёв, был ею подпорчен. Неожиданно, благодаря дружбе с Горбачёвым, взлетел на небывалую высоту в государстве – на должность второго человека в иерархии власти. И всё-таки сумел перебороть себя, и, не боясь потерять всё в жизни, пошёл против высочайшего покровителя и смело выступил в защиту единства СССР. Конечно, внутренне он не был готов к такому высочайшему подвигу, и волнение сказывалось даже на поведении рук. Но он пошёл на плаху, выдержал весь поход на Голгофу и ещё будет признан народом как его героический защитник, в противовес таким поборникам демократии, как наш собеседник. Он действительно был смещён со всех постов, попал после тюрьмы в больницу, и говорил, что чувствовал себя после непонятного лечения совершенно больным. Может быть, эта медицина и свела его преждевременно в могилу. Я предлагал ему из-за отсутствия времени, на что он жаловался, помочь в написании мемуаров. Большое счастье, что он нашёл в себе силы, и накануне ухода из жизни сумел издать книгу и рассказать в ней правду о тех драматических событиях.
