Хрестоматийная ситуация с Дантесом остается непроясненной, как нам кажется, по причине игнорирования важнейшей детали конфликта. Ухаживания, тайные и явные, за прекрасным полом были непременным, важным и вполне принятым элементом светской жизни: женщина страдала от неполноценности, если по ее части не было сексуальных притязаний. Как писал Гоголь, «каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала по собственному убеждению, что они способны погубить человека».
Семейные люди в этих играх не составляли исключения. Удачливые бабники и соблазнительницы были истинными героями общества, об их похождениях ходили легенды, неудачливые стремились им подражать. Пушкины, и муж, и жена, вели себя как все. Поэт в письмах журил жену, остерегая от чрезмерного кокетства: «Ты радуешься, что за тобою, как за сучкою, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебя…». При этом для себя ограничений не делал, как и все его друзья. Вяземский, например, как вспоминает Нащокин, тоже волочился за женой Пушкина, «впрочем, волочился просто из привычки светского человека отдавать долг красавице»[154].
Дантес посчитал ее глупышкой и ухаживал за женой поэта весьма бесцеремонно, пока не влюбился всерьез. Они переписывались, и, как Дантес признал на суде, его письма «своими выражениями могли возбудить щекотливость Пушкина как мужа». На балах они вместе танцевали, то и дело оставались вдвоем. Скоро весь Петербург об этом треугольнике заговорил.
Француз так взволновал Наталью Николаевну, как ни один мужчина до этого. «Он ее смутил», – заметил сам Пушкин, а затем понял, что страсть Дантеса нешуточна. Душевное равновесие жены поэта рухнуло, холодность сменилась жаром. Дантес оказался именно тем человеком, который был создан для нее: ровесник, красавец, понятный и близкий по вкусам, складу характера, интересам. «Мне с ним весело. Он мне просто нравится», – сказала она Вере Вяземской. А что значит, когда женщина говорит «просто нравится»?
С ним весело, а не с мужем! Он стал для нее интереснее, чем Пушкин. Она потеряла контроль над ситуацией. Встречи шли почти открыто, и любовь была взаимной[155]. «Жена Пушкина, безвинная вполне, имела неосторожность обо всем сообщать мужу и только бесила его», – рассказывала Бартеневу Александра Васильчикова[156]. Масла в огонь подлила Александрина. Сблизившись с Пушкиным, она, естественно, оказалась в конфликте с сестрой и, что по-человечески весьма понятно, привлекая Пушкина к себе, вольно или невольно разжигала страсти по поводу связи Натальи с Дантесом.
