приставать ко мне, но забраться в мою постель, никто не смог. По какой-то причине
картинка того, как Марли кончает в туалете самолета, и выражение экстаза на ее лице
сделали то, чего не смог достичь никто другой.
– Вы всегда жуете внутреннюю поверхность своего рта? – спрашиваю я ее. После
инцидента в самолете я начал замечать небольшие детали, касающиеся ее
– Правда? Я никогда не задумывалась об этом, – говорит она, пока ее глаза избегают
мои.
– Могли бы вы этого не делать, пожалуйста. Это отвлекает меня, – я забываю даже
то, зачем я позвал ей сюда.
Она прекращает это делать, скрещивая руки на груди. От этого, ее груди
поднимаются.
– Хорошо, с чем вам нужна помощь?
– Просто будьте здесь после вашего последнего занятия, – мои глаза скользят по ее
телу. Короткая черная юбка, которая на ней надета, заставляет быстрее бежать мою кровь.
Я забыл каково это, иметь пульс. Это чертовски хорошо. Волнующее. И я хочу больше.
– Как скажете, профессор, – не пререкаясь она отходит от меня, ее бедра
покачиваются из стороны в сторону.
Ее задница говорит со мной, умоляя меня отшлепать ее. Я качаю головой и
пытаюсь похоронить мысли обо всех тех вещах, которые я хочу с ней сделать. Прежде чем
она отходит слишком далеко, я кричу ей:
– О, и Марли…
– Да, – говорит она, резко разворачиваясь чтобы взглянуть на меня.
То, что я собираюсь сделать, может стоить мне моей работы. Я медленно
приближаюсь к невидимой линии, которая горит большим предупреждающим знаком,
говорящим не пересекать ее. И я делаю смелый шаг, все-таки игнорируя предупреждение.
– Мне больше нравятся розовые, а не белые.
Ее глаза расширяются, и рот в удивлении открывается. Алый румянец заливает ее
щеки, когда она восстанавливает свое самообладание.
– Что вы имеете в виду?
Уменьшая расстояние между нами, становясь лицом к лицу, я смотрю на нее
сверху вниз. Впервые за сегодняшний день я чувствую аромат ее духов. Сладкая,
фруктовая смесь груш и персиков. Мне не нравится, что я люблю этот аромат. Или то, что
я намеренно вдыхаю его, когда приближаюсь к ее губам.
– Ваш стол находится на уровне моих глаз, и я могу видеть все. И, в моем кабинете
есть туалет, если вы хотите повторить то, что делали в самолете, – безусловно, я
первоклассный мудак, не говоря уже о совершенном непрофессионализме, но подъем,
