Мне захотелось рассмотреть эти породы получше, и я направил «Тинро-2» к ближайшей скале. Но мне не удалось вовремя погасить инерцию аппарата, и он ударился о скалу. Нас сильно тряхнуло.
– Что случилось? – встревожился Гирс.
– Ничего страшного, слегка зацепили склон, – беззаботно ответил я.
– Будь осторожнее, сбоку у аппарата пластиковая цистерна, она может треснуть от удара.
От моей лихости не осталось и следа. До меня вдруг дошло, что если бы удар пришелся в иллюминатор, то … мы могли бы остаться на морском дне навсегда.
После удара о скалу Гирс взял управление на себя. Он повел аппарат по касательной к склону. Как ни старался Михаил Игоревич, все же «Тинро-2» время от времени клевал носом – садился «хвостом» на дно и наклонялся вниз. Меня прижимало к иллюминатору. В этот момент я мог видеть, что происходит на склоне. А там происходили любопытные вещи. Вниз по склону сползал мутьевой поток! Ударившись хвостом о грунт, «Тинро-2» нарушил устойчивость осадочного чехла, и вся толща осадков поползла вниз по склону. Впереди струился поток черного ила, над ним клубилось серое облако мути. Это был настоящий мутьевой поток, созданный подводным аппаратом. Но он не был похож на те, что описывались в учебниках по морской геологии, таких как книга известного американского геолога Фрэнсиса Шепарда «Морская геология». Самым знаменитым и изученным считался мутьевой поток, случившийся на склоне Большой Ньюфаундлендской банки в 1929 году и оборвавший несколько телеграфных кабелей, проложенных между Европой и Америкой по дну океана. Американские геологи сумели подсчитать скорость того мутьевого потока. У них получилось, что мутьевой поток мчался по склону Большой Ньюфаундлендской банки со скоростью курьерского поезда, сметая все на своем пути, как лавина или сель.
Я смотрел на медленно текущую вниз по склону грязевую реку, которая никак не походила на грозный подводный сель или лавину. Да и откуда ему было взяться? Для того, чтобы образовался мощный мутьевой поток, нужна была очень большая толща осадков. Такие толщи могут накапливаться в верховьях подводных каньонов (в том же Анапском каньоне) или на не очень крутых участках материкового склона. Но на крутом склоне черноморской впадины ил не успевал накапливаться и, по-видимому, сползал вниз, как только достигал несколько десятков сантиметров толщины. После отрыва от склона ил смешивался с водой, и получался примерно такой же водно-грязевой поток, который я видел. Но в таком случае на склоне должны были остаться хоть какие-то следы даже слабых мутьевых потоков.
