| То горе, что она принесла мне, я ей простила, -однако лицо крестной не смягчилось, когда она сказала это, - и я больше не буду о нем говорить, хотя это такое великое горе, какого ты никогда не поймешь... да и никто не поймет, кроме меня, страдалицы. |
| For yourself, unfortunate girl, orphaned and degraded from the first of these evil anniversaries, pray daily that the sins of others be not visited upon your head, according to what is written. | А ты, несчастная девочка, осиротела и была опозорена в тот день, когда родилась - в первый же из этих твоих постыдных дней рождения; так молись каждодневно о том, чтобы чужие грехи не пали на твою голову, как сказано в писании. |
| Forget your mother and leave all other people to forget her who will do her unhappy child that greatest kindness. | Забудь о своей матери, и пусть люди забудут ее и этим окажут величайшую милость ее несчастному ребенку. |
| Now, go!" | А теперь уйди. |
| She checked me, however, as I was about to depart from her--so frozen as I was!--and added this, | Я хотела было уйти - так замерли во мне все чувства, - но крестная остановила меня и сказала: |
| "Submission, self-denial, diligent work, are the preparations for a life begun with such a shadow on it. | - Послушание, самоотречение, усердная работа -вот что может подготовить тебя к жизни, на которую в самом ее начале пала подобная тень. |
| You are different from other children, Esther, because you were not born, like them, in common sinfulness and wrath. | Ты не такая, как другие дети, Эстер, - потому что они рождены в узаконенном грехе и вожделении, а ты - в незаконном. |
| You are set apart." | Ты стоишь особняком. |
| I went up to my room, and crept to bed, and laid my doll's cheek against mine wet with tears, and holding that solitary friend upon my bosom, cried myself to sleep. | Я поднялась в свою комнату, забралась в постель, прижалась мокрой от слез щекой к щечке куклы и, обнимая свою единственную подругу, плакала, пока не уснула. |
| Imperfect as my understanding of my sorrow was, I knew that I had brought no joy at any time to anybody's heart and that I was to no one upon earth what Dolly was to me. | Хоть я и плохо понимала причины своего горя, мне теперь стало ясно, что никому на свете я не принесла радости и никто меня не любит так, как я люблю свою куколку. |
| Dear, dear, to think how much time we passed alone together afterwards, and how often I repeated to the doll the story of my birthday and confided to her that I would try as hard as ever I could to repair the fault I had been born with (of which I confessedly felt guilty and yet innocent) and would strive as I grew up to be industrious, contented, and kind-hearted and to do some good to some one, and win some love to myself if I could. |
