Белый пудель пробирался через развалины города, принюхиваясь к запаху своего хозяина, погребённого землетрясением. Старинный итальянский город, наследие XIV века, был практически сровнен с землёй. Тысячи человеческих тел, отданных на заклание стихии, но кем отданы - никто не знал. Пудель лизал камни, рыл песок штукатурки - но всё было напрасно. Трое спасателей-карабинеров стали утешать пса, налили в миску молоко и тот принялся его лакать. В собачьей памяти навечно теперь занесена улыбка 19-летнего парня, помолвленного любовью с красавицей Марией, и даже теперь пёс слышал радостный смех хозяина, говорившего по телефону. Смех, ушедший в вечность.
Снег - вечное напоминание нашей смерти.
Покойник, седой, высохший как папирус мужик, вечный скандалист и пропойца, выглядел в гробу импозантно, будто он продолжал сидеть в потёртом кресле с банкой пива, рыком комментируя бейсбольный матч. Этот труп наслаждался своей кончиной, предвкушая скорый запах земли, и если бы не неминуемые черви, которые поставят конец проспиртованному телу, можно было бы назвать всё это апофеозом 153 триллионного мертвеца планеты Земля.
Дело букиниста сродни делу гробовщика - везде тишина и покой, но также - мудрость, породнившаяся со скорбью.
Почему мудрецы так ненавидели женское тело? Тренируя дух, борясь со страстями тела, мудрецы уподоблялись горящей свече. Женщина есть ветер; она способна задуть свечу своей стихией. Уходя от мира, затворники зарывали образ женщины глубоко в мрак, ведь нужно выбрать одно: или любовь, или мудрость.
"Каждый человек носит в глубине своего "я" маленькое кладбище, где погребены те, кого он любил". (Ромен Роллан)
Писатель Палтус Сергеев, известный в узких кругах, называл болезни билетом в познания. Но если это билет в один конец, не делаются ли эти знания совершенно бессмысленными? Хороши те познания, которые продлевают жизнь, делают её более благоразумной и наполненной смыслом.
- Вождь, что мы будем делать с этими несчастными пленниками?
- Они проиграли битву, а потому достойны предаться огню.
- Но ведь они сдались в плен...
- Ты хочешь кормить этих трусов своей едой и греть их у своего костра?
- Ты учил милосердию...в прошлом...
- То время прошло: листья пали трижды с тех пор. Я хочу предать их смерти.
- Я подружился с одним из них. Он верит в наших богов, хвалит наших женщин и молодёжь.
- Пусть похвалит тот костёр, который для него приготовлю я!
- Но ведь...
- Молчи и запомни: жалость - самая худшая стрела: она жалит и врага, и тебя самого.
