Навалившийся на стол Святослав вроде бы и не заметил услужливого, но намекающе продемонстрировал чару сделанную из черепа Кури и продолжил под бульканье трофейного константинопольского вина льющегося в сосуд:
— Делать больше нечего вашему Богу. Для принятия новой религии должны созреть исторические условия. Он задумался. — И производственные силы с производственными отношениями еще не достигли необходимо уровня. Я правильно ввернул? — спросил он сам себя. — Вроде так у основоположников. Требуется кризис власти и умов. Может в некоторые незрелые мозги и западают нехорошие идеи после того как мы освобождали Болгарию от ига греческих оккупантов. Повидали как живут на Западе и не понимая своим незрелым умом к чему ведет христианство, болтают на кухнях, но с властью у нас все в порядке.
Он продемонстрировал сжатый кулак. Александр прекрасно понял, где именно находится у него народ.
— Короче херня это все. Воздействовать на прошлое нельзя и твой Бог должен это прекрасно знать. Вот представь себе, что ты сейчас выйдешь и в пьяном виде совершенно случайно прибьешь деда своей матери. Это что-ж ты вообще не родишься? И он пьяно икнул. — Так вот же ты сидишь. А самое главное, — он заржал, вся твоя дружина совершенно бесполезные люди будут. У каждого масса родственников и предков. Он задумался и продолжил после паузы: — А главное ведь и плохого человека убить нельзя, у него потомки могут быть очень даже хорошими. Половина князей с половецкой кровью, а ты половца убить хочешь? — грозно вскричал Святослав и попытался встать. Ноги не держали и только быстро подскочившие гридни из ближней дружины привычно усадили на место. Младший из них так же заученно вновь наполнил и сунул ему в руку полный кубок.
Святослав шумно глотнул, оторвал от вепря на столе изрядный кусман и сунул в рот. Потом подумал и вытер жирные руки об рубаху. Это была демонстрация для малознакомых с его поведением. Он вообще был очень не прост и регулярно сообщал иностранцам о своей ненависти к роскоши и любви к простолюдинам. Свои-то прекрасно знали про валютные счета в Риме и Константинополе.
Даже на официальные приемы в иностранное посольство приходил в посконно-домотканой рубахе. Дома естественно ходил в шелковой и со здоровенной золотой цепурой на шее. Нормальный холоп бы не сумел ее даже поднять, но князь был силен телом и духом велик.
— Не-а, — покачал он мозолистым от упражнений мечом пальцем под носом глубоко задумавшегося Александра. — Вот так убьешь одного, другого… Потомков не будет и населения уменьшится. Дани не будет, — с тревогой сказал он, и снова торопливо глотнул крепленного вина. — Меня к примеру, убьешь, — он неожиданно трезво подмигнул, — и примет Русь католичество. Как тогда объяснить падение пассионарности читателям из будущего?
