А вот третий выбор был продиктован уже совершенно иными причинами.
В империи принято считать, что возможности разума ограничиваются только телепатией. На деле же она является лишь одной из многих дисциплин входящих в огромную и весьма сложную науку — менталистику. Работа с собственными сознанием, постижение его возможностей, по сути является тем базисом — основой, на которой и строится настоящее могущество псионов. Эмпатия, интуиция, развитие аналитических способностей, чтение мыслей… ясновидение и подчинение чужих разумов. За последнее, кстати, по законам Ландорра полагается серьезное наказание, вплоть до смертной казни — любители подобных развлечений успели оставить по себе долгую память.
Впрочем, заниматься менталистикой я начал вовсе не для того чтобы потрошить чьи-то мозги. В первую очередь меня интересовало решение проблем с собственными.
Извлечение уже установленной нейросети, а точнее «механической» ее части, несет довольно высокий риск, связанный с различными осложнениями. Среди которых присутствует и возможность потери памяти. Со временем она может восстановиться, правда насколько высока такая вероятность, не знаю. Главное, что это реально.
В связи с чем возникает очень интересный вопрос. Чья личность поселится в моей голове, если это все же произойдет? Останется моя собственная, дополненная воспоминаниями о прошлой жизни — или же восстановится предшественника, с бонусом в виде скольких-то месяцев-лет? А может и вовсе вместо нас двоих появится кто-то третий? Я ведь ничего о нем не помню, у нас даже характеры могут быть совершенно разными, однако жизненного опыта у него существенно больше.
Понятное дело, что терять себя ради «предка» мне совершенно не улыбается, даже не будь к этому типу длинного списка весьма неприятных вопросов. Эта жизнь моя и любой желающий ее отобрать, рискует нарваться на адекватный ответ. А, вот для того, чтобы несколько повысить свои шансы и пришлось заняться менталистикой. Ну и в стремлении подлатать начавшую «протекать» крышу — на тот момент, назвать меня полноценной личностью можно было только с очень большой натяжкой. Доставшиеся в наследство знания и память не несли с собой никакой эмоциональной привязки, и воспринимать их своими собственными стоило немалых усилий. По сути — младенец с огромным багажом невесть откуда взявшейся информации об окружающем мире. Так что всерьез замаячившая перспектива однажды съехать мозгами из-за нарушений психики как-то совершенно не обрадовала.
