— Все доверенности — из Самары? И по украденным паспортам?
— Да. То есть, насчет того, чтобы по украденным паспортам, это ещё надо проверять. Но, скорее всего, так.
— Есть сведения насчет людей, на чьи паспорта оформляли доверенности?
— Пока — самые туманные.
— А насчет того, кто мог убить одного из Сизовых?
— Не то, чтобы сведения, а так… — Федор сделал неопределенный жест рукой. — Правдоподобные догадки.
Он явно был не слишком расположен говорить об этом.
— Не хочешь, чтобы мы знали?
— Всякое знание умножает скорбь, — усмехнулся Федор, в характерной своей манере, к которой Андрей начинал привыкать. — А если серьезно… Не в обиду тебе и Игорю, потому что ребята вы толковые, но не про вас это дело. Не про вас…
— Почему?
Федор некоторое время созерцал в иллюминатор облака, над которыми летел самолет — облака громоздились друг на друга, образовывая невероятные пейзажи — прежде чем ответить.
— Потому что вы к столичным разборкам слишком привыкшие, — наконец проговорил он. — И все по московским меркам невольно меряете. А провинция это не Москва. Там бывает настолько другой отсчет, что если пытаться приложить к нему московские «как» и «почему», опираясь на знания психологии и логики поведения московских мафиози, то можно и заплутать не в ту сторону, и таких дров наломать, что никто потом эти завалы не расчистит… — он вздохнул. — Ведь Игорь последние несколько лет только по Москве работал, так? А я во как, — он чиркнул рукой по горлу, — накатался по провинции! Там все иное. Тихий омут, мать его…
— В котором черти водятся?
— Не черти, а так… мелкие пакостные чертенята. Которые порой похуже матерых чертей бывают. Потому что крупный бандит — он о своей выгоде помнит, и зря на рожон не полезет, а у всякой мелкой швали сдерживающих центров нет… Потому как им терять нечего, и для них кровь людская как водица…
— То есть, лучше с крупными бандитами дело иметь? — спросил Андрей.
— Да, — сумрачно кивнул Федор. — Они хотя бы знают, чего хотят.
И опять примолк, размышляя о своем.
Андрей понял, что лучше его некоторое время не дергать.
И опять я проснулся с самого ранья. За окном темень, и чувствуется, что мороз крепчает. У Васильича все рамы заделаны, он мужик основательный, щелей нет, и не просто они заклеены на зиму, а ещё и вот эти прокладки резиновые стоят, благодаря которым окно словно прилипает к раме и никакого холода не пропустит. И, все равно, приложишь руку к раме или стеклу совсем холодные. Мороз удерживают, но сами словно на последнем рубеже стоят. И батареи не шибко горячие — видно, где-то неполадки в отоплении пошли. А раз температура батарей падает, значит, и в квартире становится прохладно. Ну, да нам не привыкать, чего только за свою жизнь испытать не довелось!
