— Бросьте! — сказала она. — Я вижу, что вы делаете все возможное. Кто же знал, когда я обращалась к вам, — она горько улыбнулась, — что мы нарвемся на столь особый случай?
— Разумеется, в данных обстоятельствах вы повезете не настоящие деньги, а «куклу», — предупредил Игорь.
— Я это понимаю, — кивнула она.
Федор сначала не хотел допускать Игоря до участия в операции, считая, что и роль «охранника» должен исполнить его человек, но Игорь настоял.
И теперь… Андрей поглядел на часы. Половина одиннадцатого. Через полчаса все решится, так или иначе. Если все пройдет нормально — у них в руках будет один из членов банды, и они смогут выцарапать Грибова из лап похитителей. Остальное — дело Федора и его «ребят».
Нет, другого выхода у них и вправду не было… С этой мыслью Андрей и вошел в банк.
«Мы трясемся в машине „скорой помощи“, Васильич приоткрывает глаза.
— Макаров… — бормочет он.
— Похоже, он вас зовет, — говорит мне врач.
Но я-то понимаю, что Васильич имеет в виду: если милиция найдет нелегальный пистолет, то и ему будет плохо, и его семье, и всем друзьям. Я наклоняюсь к нему, слегка сжимаю его руку и говорю:
— Ошибся малость, Васильич. С тобой не Макаров, а Соловьев, — и сразу добавляю подчеркнутым таким тоном. — Все в порядке.
Он попытался улыбнуться — вроде, значит, понял, что пистолет у меня, и я его так заховаю, что никто никогда не найдет. Потом улыбка пропала, и он выдавил, еле губами шевеля:
— Нет… порядка… Порядка нет…
— Лежите и не разговаривайте, — говорит ему врач. — Вам это вредно.
Но Васильич что-то ещё сказать пытается. Врач его уговаривает, а Васильич все меня глазами ищет.
— Здесь я, — я наклонился к нему. — Говори, только тихо. Тебе сейчас голос напрягать нельзя.
— Позаботься… — говорит он. — Может, поживешь с ними…
Это, значит, он свою жену и дочку имеет в виду.
— Поживу, — отвечаю, — пока ты из больницы не выйдешь. Ни о чем не волнуйся.
Он опять улыбнулся — и притих наконец, расслабился.
Приехали мы в больницу, его сразу в реанимацию повезли, я в приемном коридорчике сижу. Полчаса проходит, час. Я сижу, от всего отключился, только картинки перед глазами мелькают. Вот мы в Азербайджане знакомимся, совсем молодыми, вот мы уже на севере, вот мы обедаем с ним два дня назад, вот я из пистолета стреляю и мы подначиваем друг друга, вот рождение его дочери Вальки обмываем, в Средней Азии это было, вот Валька растерзанная… Только картинки, яркие такие, и никаких мыслей. То есть, ничего, что можно было бы чувствами или мыслями назвать.
