— Это я-то гений? — недоверчиво интересуюсь. — Пенсионер без штанов?
— А кто ж еще? Мне так в Москве и сказали, где я о тебе справки наводил. „Таких гениев стрельбы, каким был Соловьев, больше нет и не будет. Он оружие нутром чувствовал! Дашь ему новый пистолет на испытание — он в руке взвесит и с первого выстрела в десяточку кладет. Такое чудо раз в сто лет рождается! Сейчас-то, — говорят, — ему лет семьдесят, так что он, наверно, одряхлел и уже не тот…“ Нет, думаю, дудки! Старый вол борозды не испортит! Есть бандюга, убитый великолепным выстрелом, и есть чудо-стрелок, у которого прямой повод за друга мстить. Как не сложить два и два?
— Но если вы знаете, то и майор, выходит, тоже? — спрашиваю.
— Во-первых, говори мне „ты“! — басит он. — Во-вторых, майор ничего о тебе знать не может, потому что сведения на тебя до сих пор засекречены и мне в Москве твою папочку открыли по дружбе и из уважения к моему положению. А мне, дед, никакого резона нету тебя Наумкину сдавать, или кому бы то ни было. Может, я и не прав, но готов я с миром тебя отпустить. Такое восхищение ты во мне вызвал, что очень не хочется, чтобы тебе под конец жизни срок намотали за какого-то поганца.
— А от меня в ответ что надо? — сразу же любопытствую.
— Рассказать мне все от и до. И прекратить самодеятельность. Без моего разрешения шагу не ступать!.. Да, я вот тут прихватил, давай-ка нальем, чтобы тебе веселее рассказывать было.
И достает бутылку водки.
— Надо же, какие дни! — говорю. — Все меня „беленькой“ потчуют! Скоро сопьюсь совсем!
— Со мной, дед, пить легко и приятно, как правду говорить, ухмыляется этот, значит… ну, товарищ полковник, как я потом о тебе узнал. — Где у тебя тут посуда?
Что ж, сели мы, налили по первой, я и говорю.
— Так вот, в предуведомление. Никуда второй Сизов не сбегал, я его тоже пристрелил. А почему третий Сизов и его подельщики решили тело спрятать, вместо того, чтобы в милицию о преступлении заявить, я без понятия. Так-то! А теперь дернем по первой — и я все изложу по порядку.
„Дернули“ мы, и я рассказ свой начал. Товарищ полковник слушает внимательней некуда, иногда вопросы задает, во всякую мелочь вникает. Раза два, пока я повесть свою вел, освежались мы по маленькой, а как я закончил, полковник и говорит:
— Да, дед, совсем интересно получается! Похоже, ты и впрямь по ложному следу пустился, не было Сизовым никакого резона погром устраивать!.. Почему тело спрятали — я понимаю. Понимаю, почему Букин со страху паспорт Пигарева решил спрятать и никому не показывать…
