— А где, — спросил, — старший Горбылкин? Куда дели?
— Дома, — говорит Смальцев. — Где ж ему ещё быть? Сидит и трясется.
А Владимир усмехнулся:
— А ты, что ль, решил, что мы и его в расход списали? Очень он нам нужен!
— Ладно, — пробормотал я, — вы досиживайте, как хотите, а я ещё стопарик — и спать. На ногах не держусь, и глаза сами слипаются.
Как сказал, так и сделал. Даже не воспринимал толком, о чем они говорили, от стола чуть не на четвереньках до кровати дополз, да сразу в сон и провалился, будто в черную яму ухнул или выключил меня кто.
А проснулся я при полном свете, и сообразить невозможно, где я и что со мной такое. Вроде, за плечо меня кто-то тряс. Я медленно так, с трудом, понимаю, что трясет меня милиция. Тут кое-какие воспоминания забрезжили. Я на диван напротив моей кровати взглянул — нет Чужака, увезли уже. То есть, понимай, меня как свидетеля происшествия будят, показания взять. И суровые такие лица у ментов, или кажутся мне суровыми, потому что все лица малость в глазах расплываются…
— Вставай, Яков, — говорит тот мент, что над самым моим лицом наклонился. — Конец веселью.
Я присел, за голову схватился.
— Какое там веселье?.. — еле выговорил я. — Это ж, знаете… "А поутру они проснулись", вот как это называется.
— Правильно определил, — сказал второй мент. — Так что, думаю, разговор у нас легко сложится… Если помнишь, конечно, что было.
— А что я должен помнить? — спросил я. — То есть, вроде… — Я ткнул пальцем в сторону дивана. — Чужака уже в больницу увезли?
— Увезли, родимого, — ответил первый мент. — "Скорая помощь" почитай два часа, как уехала.
— И сколько ж сейчас времени?..
— Да уж третий час дня. Мы тебя до поры не хотели будить, пока вопросы не поднакопятся. А теперь все разом и зададим.
— Да, вопросы… — я все ещё плохо соображал. Это ж надо, полдня продрых! — И у меня вопрос. Поймали Виталия Горбылкина?
— Нет, бегает где-то. Но ты не волнуйся, мы его быстро изловим. А ты вот скажи, за что ты Геннадия Шиндаря удавил? Или так, по пьяни получилось — вроде того, как Горбылкин Чужака пырнул?
Тут, сами понимаете, с меня весь хмель слетел.
— Я?! — я аж поперхнулся — собственным дыханием подавился, можно сказать. — Не убивал я его!
— Зачем тогда труп прятал? — спросил первый мент.
Тут я заткнулся. Раз они труп нашли — то сказать мне нечего. То есть, я, конечно, многое могу рассказать в свое оправдание, всю свою историю ментам выложить, только, если я перед ментами разболтаюсь, я потом и суток не проживу. Либо Владимир с Николаем велят меня самого закопать, либо эта Татьяна-Екатерина (как её называть, уж и не знаю) потроха из меня выпустит. Дамочка она из таких, у которых на дороге не стой, раздавит как таракана.
