Легко сказать — "вытаскивай". Я к ней и прикоснуться боюсь. Но есть в глазах этой девки, что стоит над краем могилы, что-то такое, что я, как кролик, и пикнуть не смею. Кое-как подхватил "таджичку" под мышки, вытащил из ямы и отволок в кусты. А сам, инструмент подхватив, за тачкой бегом. Только разок оглянулся — и вижу, что девка с золотыми волосами присела на лавочку возле одной из оград и очередную сигарету раскуривает. Медленно так раскуривает, будто думает о чем-то.
Хорошо, моих никого дома не было. Все как раз на огород ушли, там и картошку окучивать надо, и вообще дел по горло. А то бы, как увидели мое бледное лицо с выпученными глазами, я бы расспросов не избежал, и уж не знаю, как бы выкручивался: бабы, они всегда неладное чуют, и если пристанут, будто с ножом, то не слезут, пока все из тебя не вытрясут. А мне об этом деле никому нельзя рассказывать — ну, просто ни одной живой душе, уж это я понимаю.
Схватил я тачку, схватил мешок для картошки — и бегом на кладбище. Потому как, понимаю, эту красотку, что меня ждет, подводить нельзя, она из тех, кто потом из-под земли достанут… Как "таджичку", которая ей зачем-то понадобилась. А мне ведь и не спрятаться никуда, все меня знают, вон он, мой дом — рядышком. Да ещё такая мыслишка вертится, что, как-никак, кто бы эта красотка ни была, а живет где-то рядом, денег у неё куры не клюют, факт, и за такую "шабашку" как, значит, труп перевозить, она мне, конечно, по полной мере отвалит. И заховаю я эти денежки так, чтобы никто о них не узнал. Заначка получится, которой надолго хватит.
В общем, пригнал я тачку, а красотка сидит на лавочке и ждет меня. Такое впечатление, будто и не шелохнулась она, пока меня не было. Увидела меня, на кусты кивает: грузи, мол. Я достал мешок, стал таджичку в этот мешок укладывать. Но нервничаю я, руки малость дрожат, никак не справляюсь. Все-таки дело, мягко сказать, не совсем обычное. И тогда она встала и молча так, спокойненько, малость помогла мне. Одним махом таджичку в мешок в с ногами утрясла и на тачку взвалила. Я только отметил, как белый пиджак на правом плече натянулся и как на шее мускул чуть дрогнул — в точности, как бывает у очень сильных мужиков, когда они играючи тяжелую работу делают. Выходит, ей силы не занимать, и тренирована она что твоя олимпийская чемпионка, если не похлеще, при всей-то её внешней хрупкости. Потому что много ли, мало ли, а с пятьдесят килограмм в таджичке имелось, а в красотке, я говорю, напряжения промелькнуло не больше, чем в здоровом бугае. Совсем интересно мне стало, кто она такая.
