Так что, вот, Юрка сидел шандарахнутый и, можно сказать, совсем никакой. Его друзья растеряно молчали, а мужичок вытащил из кармана ручку и мятый блокнот.
— Я себя, знаете, виноватым чувствую, — сказал он. — Попробую я отловить этих гадов и отобрать у них украденное.
— Как у вас это получится? — с безнадегой в голосе спросил Юрка.
— Может, и получится. Я ж их приметил. И, вроде, они не первый день тут вертятся. А значит, снова появятся. Тут я их и сцапаю за шкирку — нам тоже такая шпана не нужна, только дела вести мешают. И все мужики, которые тут навроде моего подрабатывают, меня поддержат. Так что дайте телефон, по которому с вами можно связаться, и я отзвоню, коли успехи будут.
— 276-15-67, - сообщил Юрка. И, подумав секунду, добавил. — Только лучше днем звонить, пока родители на работе. Часов до шести. И не в среду. В среду у мамы библиотечный день, она дома… Я, понимаете, не хочу им говорить, что меня ограбили. Расстраивать их не хочу. Скажу пока, что ранец в школе оставил, потому что с друзьями гулять пошел. А уж если у вас ничего не получится — тогда сознаюсь.
— Положись на меня! — откликнулся мужичок. — Да, а тебя-то с какого часа можно дома застать?
— Часов с двух точно, — ответил Юрка. — Иногда и раньше.
— А завтра, в пятницу?
Юрка прикинул в уме, потом поглядел на друзей.
— Во сколько у нас уроки кончаются? Все в голове спуталось!
— В полвторого, — ответили Ленька и Димка.
— Значит, около двух буду дома… А вы хорошо их разглядели?
— Надеюсь, что да, — сказал мужичок. — Это цыганята были, факт.
— Цыганята?.. — Юрка, нахмурившись, поднялся на ноги. — Мне показалось, тот, кто на меня напал спереди, светлым был.
— Верно, светлым, — согласился мужичок. — Но те двое, что у тебя на спине повисли, чернявенькими были, точно. А что светлый… мало ли с какой шпаной они спелись! Эх! — он с досадой хлопнул себя по ляжке. — Не успел я добежать, очень быстро сработали. Если б я хоть одного из них за шкирку сцапал — другой бы разговор сейчас был.
— Ладно… — Юрка мотнул головой, аккуратно поднес ладонь к носу и убедился, что кровь перестала течь. — Пошли, ребята. Нам здесь больше делать нечего. Вот только как бы уйти, чтоб мимо магазина не проходить…
— А что такое? — недоуменно спросил Димка.
— Да ещё соседи по очереди углядят… Не хочется, чтоб они видели, как мы побитыми убираемся несолоно хлебавши. Неприятно будет их взгляды ловить, а если ещё с вопросами прицепятся… — Юрка поежился. Он вообще был горд и, представляя себе унизительную ситуацию, как он, только что с независимым видом стоявший в очереди вместе со всеми, побредет мимо запомнивших его людей, пряча взгляд и прикрывая расцарапанную щеку, и придется отвечать на их вопросы и выслушивать их сочувственные охи и ахи, мол, мальчик, это ж надо в милицию заявлять, до чего ж бандитизм всюду, а то и нравоучительные реплики, что, вот, детям здесь делать нечего, и куда родители смотрят, а может, и родители из этих, из зажравшихся, раз детям валюту дают, небось (это уже шепотом) из «слуг народа», которые через партийные кормушки все имеют, а не из тех, которые своим горбом каждую валютную копейку добывают, и у таких-то, конечно, государство восемьдесят процентов валютных заработков себе в карман не списывает, вот они и могут деткам на карманные расходы выдавать… — да, представляя себе все это, Юрка чувствовал, что готов сквозь землю провалиться от обиды и стыда.
