– Он умер! – воскликнул Вторник. – Теперь я знаю, что он был мне другом, моим другом во тьме!
– Умер! – фыркнул Секретарь. – Не так его легко убить. Если он вылетел из корзины, он катается в траве, как жеребенок, и дрыгает ногами от радости.
– Как жеребенок, – сказал профессор, – или как Пан.
– Опять вы со своим Паном! – сердито воскликнул Булль. – Послушать вас, этот Пан – все на свете.
– Он и значит «всё», – ответил профессор. – По-гречески.
– Однако, – заметил Секретарь, – от имени его происходит и слово «паника».
Сайм стоял, как бы не слыша всего этого.
– Он упал вон там, – сказал он. – Идем поищем его.
И прибавил, странно взмахнув рукою:
– О, если бы он надул нас и умер! Вот была бы шутка в его вкусе…
Он зашагал к деревьям; лохмотья щегольского костюма развевались на ветру. Спутники пошли за ним не так быстро, ибо сильно натерли ноги. И почти в одно и то же мгновенье все шестеро ощутили, что на лужайке есть кто-то еще.
Опираясь на посох, подобный жезлу или скипетру, к ним приближался человек в красивом, но старомодном платье. Короткие, до колен, штаны были того лиловато-серого цвета, какой случается подметить в тенистом лесном закоулке; и благодаря старинному костюму казалось, что волосы его не седы, а напудрены. Двигался он очень тихо. Если бы не иней в волосах, его можно было бы принять за одну из лесных теней.
– Господа, – сказал он, – рядом на дороге вас дожидаются кареты, которые прислал мой хозяин.
– Кто ваш хозяин? – спросил Сайм не шелохнувшись.
– Мне сказали, – почтительно отвечал слуга, – что вам известно его имя.
Все помолчали, потом Секретарь спросил:
– Где кареты?
– Они дожидаются лишь несколько минут, – сказал седой незнакомец. – Мой хозяин только что вернулся.
Сайм оглядел небольшую зеленую поляну. Изгороди были изгородями, деревья – деревьями; между тем он чувствовал себя так, словно его заманили в сказочное царство. Оглядел он и загадочного посланца и не обнаружил ничего страшного, разве что одежда его перекликалась с сизыми тенями, а лицо повторяло багряные, бурые и золотые тона предзакатного неба.
– Проведите нас, – сказал Сайм, и слуга в лиловой ливрее, не вымолвив ни слова, направился к изгороди, за которой неожиданно забелела дорога.
Выйдя на нее, шестеро скитальцев увидели вереницу карет, подобных тем, что поджидают гостей у лондонского особняка. Вдоль ряда экипажей стояли слуги в серо-голубых ливреях, величавые и свободные, словно они – не лакеи джентльмена, а послы великого короля. Экипажей было шесть, по числу странников, и когда те садились в них, слуги помогли им, а потом салютовали шпагами, сверкнувшими в предвечернем свете.
