– Он может его не дать, – сказал Булль.
– Непременно даст, – сказал полковник. – Он поймет нас.
– Мы можем не застать его, – настаивал доктор.
– Молчите! – крикнул Сайм. – Что это?
Они замерли на миг, словно конные статуи, – и на два, на три, на четыре мига замерли небо и земля. Потом, мучительно вслушиваясь, различили вдали на дороге тот неописуемый топот и трепет, который означает лишь одно – скачут кони.
Лицо полковника резко изменилось, словно молния поразила его и оставила живым.
– Ну что ж! – сказал он насмешливо и коротко, как истинный воин. – Готовьтесь встретить кавалерию.
– Где они достали коней? – спросил Сайм.
Полковник помолчал и глухо ответил:
– Я выражался точно, когда сказал, что, кроме той таверны, лошадей нет на двадцать миль в округе.
– Не верю! – упрямо сказал Сайм. – Не может быть. Вспомните его серебристые волосы!
– Должно быть, его принудили, – мягко сказал полковник. – Их не меньше ста. Они сильны. Потому и нужно заехать к моему другу Ренару.
С этими словами он свернул за угол и помчался так быстро, что и на полном скаку все едва поспевали за развевающимся хвостом его лошади.
Доктор Ренар обитал в высоком удобном доме, на самом верху крутой улочки, и когда всадники спешились у его дверей, им снова открылись зеленая гряда холмов и белая дорога над городскими крышами. Увидев, что дорога пуста, они перевели дух и позвонили в дверь.
Русобородый хозяин оказался приветливым и радушным. Он был образцом того молчаливого, но чрезвычайно делового сословия, которое сохранилось во Франции даже лучше, чем в Англии. Когда ему объяснили суть дела, он посмеялся над бывшим маркизом, утверждая с весомым французским скепсисом, что общее восстание анархистов совершенно немыслимо.
– Анархия! – сказал он, пожимая плечами. – Что за ребячество…
– Et çа[*], – крикнул полковник, – et ça, по-вашему, ребячество?
Беглецы оглянулись и увидели изогнутое пятно. Кавалерия неслась по круче стремительно, как войско Аттилы. При всей своей быстроте ряды двигались строго, и маски на лицах первых всадников чернели ровной полосой. Да, черное пятно не изменилось, хотя и двигалось быстрее, но все же одно различие было, и различие поразительное. На склоне холма, как на карте, положенной наклонно, всадники держались вместе; но один из них мчался впереди так быстро, словно убегал от погони. Он размахивал руками, понукая коня, и вид его был настолько дик, что даже издали в нем признали Понедельника.
