– Ноябрь, – отозвался Тернер. – Ежегодная конференция. Стало быть, пять месяцев назад.
– Странная получилась конференция, надо отметить. Проходила в занятной атмосфере. Карфельд уже орудовал вовсю почти шесть недель, и нас всех тревожило, что будет дальше. Мне так показалось. Председательствовал Фредди Лакстон, хотя он уже собирал чемоданы в Найроби. Билл Эйнтри, секретарь, знал о скором переводе своей фирмы в Корею, а остальные пребывали в замешательстве, понимая необходимость выборов новых членов правления, обсуждения наболевших вопросов и составления расписания зимних мероприятий. Вот тогда-то вдруг дал о себе знать Лео и в какой-то степени именно так сделал первый шаг, чтобы оказаться в референтуре.
Медоуз немного помолчал.
– Не пойму, как я свалял такого дурака, – сказал он потом. – Действительно никак не возьму в толк.
Тернер ждал.
– Скажу прямо: мы о нем прежде почти ничего не знали. Он никак не проявлял себя в клубе. И имел, знаешь ли, странную репутацию…
– Какого рода репутацию?
– О нем отзывались как об эдаком цыганистом типе. На все готов. Не совсем чист на руку. И была еще история о происшествии в Кёльне. Мне все это пришлось не по душе, скажу честно, и вовсе не хотелось, чтобы с ним начала общаться Мира.
– Какое происшествие в Кельне ты имеешь в виду?
– До меня дошли слухи, только и всего. Он там ввязался в драку. Сцепился с кем-то в ночном клубе.
– Подробности известны?
– Никаких.
– Кто еще был там с ним?
– Понятия не имею… На чем я остановился?
– На ежегодной конференции автомобилистов.
– Да, на зимних мероприятиях. Точно. «Приступим к обсуждению, – говорит Билл Эйнтри. – Есть предложения из зала?» И Лео тут же вскочил. Он сидел на третьем стуле от моего. Я еще сказал Мире: «Интересно, что у него на уме?» У Лео имелось предложение, как заявил он. Для зимнего отдыха на воде. Он был знаком с одним стариком в Кёнигсвинтере, владельцем нескольких барж. Очень богатым и любившим англичан. Одним из руководителей Англо-германского общества. И этот старикан согласился одолжить нам две баржи с экипажами, чтобы прокатить всех членов клуба до Кобленца и обратно. Для него это как бы долг: ему англичане очень помогли в период оккупации. У Лео неизменно обнаруживались такого рода связи, – добавил Медоуз, и на мгновение почти восхищенная улыбка оживила печальные черты его лица. – Там будут крытые помещения, ром и кофе в пути, а в Кобленце ожидается большой обед в нашу честь. Лео все заранее просчитал. У него выходило, что это обойдется в двадцать одну марку и восемьдесят пфеннигов с каждого, чтобы оплатить напитки и скинуться на подарок для хозяина. – Он прервался. – Прости, но рассказывать быстрее я не умею. Это не в моем стиле.
