– Какая перемена, уроки давно кончились! – все же удивленно произносит сбитый с толку мужчина. – Сколько вам лет, молодые люди? – обращается он к ним. – Эта юная особа не совсем верно восприняла мое замечание. Вам бы тоже не следовало…
Удар приходится откуда-то сзади прямо по шее, а мгновением позднее – другой, уже по лицу, так, что от неожиданности он буквально прикусывает язык, а колени как-то сами подкашиваются, и его тело обмякает, опускаясь на сырую землю. Она пахнет весной: поздний апрель только-только начал высушивать газоны после затяжной и холодной в этом году зимы. Мужчина пытается инстинктивно придержать рукой очки, чтобы они не свалились при падении, – дорогие очки, на его кандидатскую зарплату не каждый год менять станешь! – но не успевает, и они слетают с его лица, больно черканув дужкой по виску. Старый, но крепкий еще виниловый портфельчик приземляется, как ему кажется, секундой позже – рядом, возле головы.
– Ыых! – вырывается у него непроизвольно.
На какой-то миг воцаряется тишина. Затем голос Лельки:
– Тычка, посмотри у него в карманах…
Мужчина пытается привстать на четвереньки, но кто-то грубо буквально втаптывает его голову носком своей обувки в мягкую апрельскую землю. Должно быть, это и есть Тычка.
– Лежи уже, филопед!
– Педофил, дурень!
– Сам дурень. Погляди, чо там в котомке у него.
Слышится шуршание. Курсовые работы третьего курса… никак нельзя их потерять, это же… люди работали, старались, многие ночами бороздили Интернет в поисках информации…
– Простите, молодые люди… – бормочет он, но прикушенный язык уже разбух и еле ворочается, так что изо рта несется нечленораздельная каша.
– Он что, пьяный? – спрашивает кто-то справа. – Посмотри в чемодане – может, бухло там есть еще? Эй, дядька, ты откуда такой идешь, веселый-то?
Мужчина чувствует, как его плащ обшаривают чужие руки. Там лежит его мобильный – найдут?
До него вдруг доносится шорох других приближающихся шагов, и мелькает надежда. Тут же пропадает, впрочем. На улице уже совсем темно. Голос Тычки:
– Гега, чего так долго-то, обосрался там, что ли? У этого ни фига нет – мелочь какая-то в карманах. Слышь, филопед, давай пять сотен, и мы забудем, что ты нашу Лелю хотел отбеременить. А то полицию позовем!
У него нет пяти сотен, и даже одной с собой нет. На работу берет только мелочь на табак, а обедом их кормят за счет университета в студенческой столовой.
– У меня нет столько, – намеревается произнести он, но с губ срывается что-то вроде «уиаэт-тоха».
