Кроме того, быть богатым – это еще и исключительно неблагодарное дело. Если ты, например, беден, да еще настолько, насколько может быть беден человек, встань на паперти, протяни руку – и тебе не дадут протянуть ноги. И каждый, проходящий мимо, звякая в твою ладонь монетой, будет при этом испытывать к тебе глубочайшую, самую искреннюю благодарность, что место, на котором ты стоишь, занято тобой, а следовательно, не свободно для него.
Но можно ли представить себе, чтобы кто-нибудь выразил богатому человеку благодарность за то, что он богатый? Можно ли вообразить, чтобы ему подали милостыню, если бы он попытался просить ее?
Нет, разумом я понимаю, что быть богатым – это кошмар. Но ужасно хотелось бы испытать на собственной шкуре: как оно это, быть богатым? Ужасно хотелось бы испытать. Ну, просто для интереса!
* * *
Брать или не брать? – вот метаморфоза гамлетовского вопроса, которую он претерпел, добираясь с туманных берегов Альбиона до отечественных российских просторов. Иными словами, как отличить приносящих дары данайцев, которые, как известно, коварны и могут свой дар обернуть для тебя бедой, от неданайцев? Дабы брать смело, безбоязненно и не опасаясь дурных последствий? В виде меченых долларов или борзых щенков с вживленными во внутрь радиопередатчиками?
На этот коварный шекспировский вопрос можем решительно и твердо ответить: у нас не Древняя Греция, у нас Россия, и данайцев у нас не водится. А какие и были, с теми давно разобрались. Брать! – вот формула нашей жизни.
Если же вдруг объявится какой-нибудь ископаемый данаец, проверить у него паспорт – и объявить иностранцем, въехавшим к нам с просроченной визой!
* * *
О нашем национальном достоянии
Все время только и слышишь: «Русская идея», «русская идея», – да что это, наконец, такое?!»
Вопрос, полагаю, ставится неправомерно. Есть же, например, «американская мечта». Кто-нибудь может ответить, что это такое?
Или, например, «еврейский вопрос». Кто станет отрицать, что такой вопрос существует? Но в чем его сущность, может кто-то мне объяснить? Кто начнет объяснять – начнет сегодня, не закончит и послезавтра.
Или, скажем, «шведская модель социализма». Почему, спрашивается, «модель»? «Модель» – это что-то ненастоящее, уменьшенное, имитация, условный заместитель подлинника. Тогда, получается, подлинного социализма у шведов нет, а есть только его имитация. Так, что ли?
Но как доходит дело до «русской идеи», то тут же: объясните мне ее суть!
