С темным от загара лицом, суровый и молчаливый Иван Петрович безропотно принимал какие-то лекарства, ходил на перевязки и редко вступал с кем-либо в разговоры.
Другие обитатели нашей палаты, напротив, были любителями поговорить о жизни, о службе морской, были неисчерпаемы по части анекдотов и самых невероятных историй, что, несомненно, скрашивало медленно текущее госпитальное время.
Я невольно обратил внимание, что оказался в компании бывалых моряков, имевших острый глаз на людей и события, и с большим интересом часами мог слушать их весьма поучительные рассказы.
Однажды лежащий напротив моей койки с загипсованными ногами командир торпедного катера капитан-лейтенант обратился к Ивану Петровичу с необычным вопросом:
– Эй, «водоглаз», тебе много приходилось бродить в своих свинцовых бутсах по дну морскому и заглядывать в трюмы затонувших кораблей. Много ли видел покойников?
Старый водолаз стоял у большого окна к нам спиной и ответил не сразу.
– Много раз, милок, начиная с испанской войны в 1937 году у Пиренейского полуострова, а потом и у себя на Черном море, например после гибели линкора «Новороссийск» в Севастопольской бухте.
(Напомню, что «Новороссийск» подорвался в половине второго ночи 29 октября 1955 года. Взрыв был столь мощный, что в этом госпитале воздушной волной вышибло окна. – Авт.).
Корабль стал крениться, но держался на плаву. Берег был рядом, и многие, сиганув за борт, выбрались на сушу. Из внутренних помещений тревожно докладывали, что в трюмы интенсивно поступает забортная вода, и оставшийся вместо съехавшего на берег командира корабля каперанга А.П. Кухты старпом Хуршудов дал спасительную и весьма разумную команду: отработать задний ход и выброситься кормой на берег у Госпитальной стенки. Однако примчавшийся на корабль прямо с постели с выпученными глазами ВРИО командующего Черноморским флотом вице-адмирал В.А. Пархоменко, матюкаясь направо и налево, отменил эту команду. «Винты погнем!» – крикнул он офицерам, а тем, кто из-за увеличивающегося крена предлагал срочно эвакуировать личный состав, закричал: «Застрелю!» – и прогнал внутрь, где они все и погибли…
Я потом под водой с трудом мог открыть только некоторые двери с задрайками, за которыми сплошной стеной стояли утопшие матросики и офицеры. Страшная, доложу я вам, картина…
