— Тогда…
— Ты еще нарисуй, как в мужской раздевалке чтобы…
Если бы стены могли краснеть от смущения, мой офис уже окрасился бы во все оттенки пунцового.
Воздух постепенно густеет от смачных и хлестких выражений. Это братцы изощряются в сквернословии. Взмокший Жмот пытается прикрыть арт-объект собственным стройным телом. Ронин трясется от хохота, а в промежутках между приступами смеха точит одну за другой конфетки из огромной хрустальной вазы. Опять у нас дурдом!
— Доброе утро. Вы прекрасно выглядите сегодня, госпожа Ямада. Решили сменить имидж?
Это явился по мою душу детектив Дайити. И теперь прямо-таки пялится на меня, точно я голая стою. Аж неловко как-то.
— Я не вовремя? У вас тут собрание акционеров?
— Не-а, — икает ненасытный ронин. — Срочное совещание маркетингового отдела.
— Ага! Современный креативный подход к продажам, — легко парирует легавый. — У меня тоже есть предложение. Дописать рядышком параграф статьи из криминального кодекса, предусматривающий наказание за публичное оскорбление общественной морали. Для контраста.
А у него еще и чувство юмора имеется?
Ну вот как, как у такого отпетого мурла, каким был братец Чэнь, могло родиться такое смазливое и к тому же сообразительное дитя? Я, должно быть, совершенно ничего не понимаю в генетике.
— А вы, господин Абэ, как тут очутились? Вы же госпожу Ямаду знать не знаете.
О, у ронина фамилия имеется? Это хорошо.
— Так вот мы и познакомились. Должен же я был господина Мин Джуна поблагодарить? — невинно лыбится ронин (а рукой в вазу за конфетой лезет). — И его хоз… щедрую работодательницу тоже.
— Ну и как? Благодарность принята? — любопытствует Дайити и как бы невзначай разглядывает всех присутствующих. Точнее сличает, гад, с полицейской базой данных. А тут у всех, кроме меня и Рё, имеется определенное прошлое. Я — понятно, но ронин-то как умудрился нигде не засветиться до сих пор? Прямо загадка века.
— Принята, — чеканит Мелкий и желваки на скулах туда-сюда ходят.
Не нравится ему детектив Дайити, прямо вот с самого первого взгляда приключилась меж ними большая нелюбовь.
Но легавый только хмыкает в ответ. Ему, кажется, все нипочем — и насупленные рожи братьев, и куриной гузкой сжатые губы мисс Ван, и цыканье Красавчика.
— Пройдемте в кабинет, офицер, — приглашаю я нежеланного гостя.
В чертовой юбке задница у меня обтянута и вихляет из стороны в сторону. В воцарившейся тишине я слышу, как скрипят мужские глазные яблоки, провожая каждый шаг. Боги, стыдобища какая!
