— Мне так хотелось конкретики! — с досадой проговорила Юля.
Геранин удивился, задумался и выдавил:
— В Интернете же все написано. И в энциклопедиях тоже.
— Мало ли что в Интернете напишут! Все написанное там надо на сто делить.
— Да давно все было. Мы после института с Володей и виделись-то пару раз. Он же таким предприятием руководил. — Максим Петрович вздохнул, и Юлька почувствовала, что его что-то гнетет.
А Геранин мечтал, чтобы скорей эта девчонка ушла. Он солгал ей — никакой журналист его ни о чем не просил, а просили «ребята из серьезной конторы», с которыми он не хотел бы ссориться, а уж как на них вышла провинциальная журналистка, загадка. Геранин всегда стремился сохранить со всеми хорошие отношения и вечно балансировал, как канатоходец на высоте, слишком разные интересы были у людей, что его окружали. Для всех хорошим не будешь, он тратил на это время и силы, но каждый раз находился кто-то недовольный.
Вот Яценко, например, всегда так напутает вокруг себя, нагонит тумана, завяжет в тугой узел, а остальные расхлебывайте.
— Вы знаете, кто убил Владимира Николаевича? — наседала журналистка.
— Да вы что, с ума сошли?! — Скрепки с его образцового стола полетели на пол. — Что вы такое говорите? Я вас привлечь могу за клевету!
— Максим Петрович, я журналист, я могу задавать любые вопросы, работа у меня такая. Вы вообще ни на один мой детский вопрос не ответили. Что вас гнетет? Если вы дружили с Яценко, то можете о нем что-то рассказать. Вы ведь жили в одной комнате в общежитии, и, как мне кажется, в то время у вас нормально было и со слухом, и со зрением. Вы общались с Владимиром Николаевичем. Если вы его не любили, это ваше личное дело, может, у вас были основания его не любить. Я буду писать очерк, а он складывается из деталей о человеке. Человека убили, это страшно, кто-то отнял у него жизнь, жизнь, которая была посвящена работе, семье, друзьям. Мне хотелось, чтобы о нем помнили. Вы ведь помните его?
Юле показалось, что Геранин посмотрел на нее умоляюще, и она отчаялась.
— Максим Петрович, что же вам такого сделал Яценко, что на вас буквально напал паралич? Ну не хотите, давайте не будем дальше продолжать наш разговор.
Мужчина вдруг обреченно произнес:
— Не мне, Лидочке.
Юлька мгновенно схватила подачу:
— Вы имеете в виду Лидию Ивановну Гладкову?
— Да, я ее имею в виду. Лидочку Найденову. Это потом она стала Гладковой, а еще позже вдовой Учителя. Она такая наивная была, решила, что посвятит жизнь гению. Илья Сергеевич просто об нее споткнулся однажды в лаборатории, как о вещь. — Максим Петрович постучал по столу. — Она была для него неживым предметом: шайбой, винтиком, но только не человеком.
