— Кок, одну порцию недодал! — кричал кто-нибудь из них.
— Кому?
— Вовку. Их же Два Степана все-таки.
Или Вовк лезет из люка на палубу:
— Внимание, появилась голова Двух Степанов. Через полчаса появятся ноги.
Или:
— Слушай, Два Степана. Тебе на гражданку идти никакого смысла уже нет. Оставайся на флоте. Мачтой можешь служить или, еще лучше, буйком. А что? Встанешь себе на дно и будешь руководить кораблями.
Званцев однажды опросил его:
— Товарищи над вами подшучивают. Вы не обижаетесь?
— А чего же обижаться? — удивился Вовк. — Они ж не со зла, верно?
Добродушие так и сияло на его лице. Лишь однажды, когда его особенно донял маленький и вертлявый Тенягин, Вовк проучил его.
Жадов послал Вовка за Тенягиным — тот был ему зачем-то нужен. Степан спустился в кубрик и опросил ребят, где Тенями, хотя моторист сидел тут же за столом и читал.
— Да вот он. Не видишь, что ли?
— Где?
— Да за столом. Ты что, ослеп?
И тогда (о, какой это был восторг!) Степан неспешно вытащил из-под робы бинокль, на минутку одолженный у сигнальщика, навел его на Тенягина и неуверенно сказал:
— Кажется, вижу…
Вот тебе и увалень! Вот тебе и тихоня!
Вовк работал, не зная усталости. Он все время чего-то делал, и казалось, его карманы лопались от мотков изоляционки, кусков проволоки, отверток, щипчиков, плоскогубцев… Однажды вскользь Званцев сказал об этом за ужином, и Ратанов пожал плечами:
— Трудолюбие — это, Степан Григорьевич, норма поведения, а не предмет для изумления, да! Тем более Вовк, кажется, из крестьян?
— Да, — ответил Званцев. — Деревня Ручьи, Гродненской области.
— Ишь ты, как знаешь биографию своего «крестница». Ну, а вот Телятин, например, откуда?
И Званцев, не моргнув глазом, ответил: «Ленинград, улица Ракова, один. Знаешь такой старинный дом с колоннами? Архитектор Руска, конец XVIII века…»
— Память же у тебя, — смутившись, буркнул командир.
Вое на корабле шло своим чередом. На неделю или даже на десять дней БО-270 уходил на дозорную линию и утюжил Финский залив. Стороной, по Большой дороге, шли транспорты и танкеры. Рыбаки тралили неподалеку на своих видавших виды суденышках и плевали на шестибалльную волну. Упрямо дул холодный побережник, «большой охотник» покачивало, и кое-кто из новичков лежал пластом в кубрике… А Званцев волновался: как Вовк?
Степан ходил зеленый, растопыривая руки, когда корабль кренило, но ни разу не слег. И это тоже понравилось Званцеву: упрям! Худо ему, конечно, очень, а держится.
