А моя доза внезапно подскочила. Сорок, шестьдесят гран в день. И этого было все еще мало. И нечем было платить.
Я стоял с последним чеком в руке и понимал, что это мой последний чек. Я купил билет на ближайший самолет в Лондон.
Доктор объяснил мне, что апоморфин действует на затылочные доли мозга, регулирует обмен веществ и нормализует кровообращение таким образом, что ферментная система наркомании разрушается за четыре-пять дней. Когда затылочные доли мозга отрегулируются, прием апоморфина можно прекратить и возобновить только в случае рецидива. (Ради удовольствия апоморфин никто принимать не станет. Не было отмечено ни одного случая привыкания к апоморфину.) Я согласился пройти курс и лег в частную лечебницу. Первые двадцать четыре часа я был настоящим безумцем и параноиком, как и многие наркоманы на тяжелой стадии отнятия. Этот бред исчез после двадцати четырех часов интенсивной апоморфинной терапии. Доктор показал мне схему. Я получал незначительные количества морфия, которыми, вероятно, нельзя было объяснить отсутствие у меня более тяжелых симптомов отнятия, таких как судороги в ногах и желудке, лихорадочное состояние, а также мой собственный, особый симптом — Холодный Жар, когда кажется, будто тело, натертое ментолом, окутывает пчелиный рой. У каждого наркомана есть свой собственный, особый симптом, из-за которого полностью утрачивается самоконтроль. В уравнении отнятия пропущен один коэффициент — им может быть только апоморфин.
Я видел, что лечение апоморфином по-настоящему действует. Через восемь дней я вышел из лечебницы с нормальным сном и аппетитом. Я совсем не употреблял джанк два года — рекорд за двенадцать лет. Рецидив на несколько месяцев все же был — как следствие боли и недомогания. Еще один курс апоморфина дал мне возможность обходиться без джанка и теперь, когда я пишу эти строки.
Лечение апоморфином качественно отличается от других методов лечения. Я перепробовал все. Резкое и постепенное снижение дозы, кортизон, антигистамины, транквилизаторы, лечение сном, толсерол, резерпин. Все эти курсы длились лишь до того момента, как появлялась первая возможность рецидива. Могу определенно сказать, что я ни разу не был излечен метаболически, пока не предпринял курс апоморфина. Ошеломляющая статистика рецидивов, приведенная Лексингтонским наркологическим госпиталем, заставила многих врачей утверждать, что наркомания неизлечима. В Лексингтоне применяют курс снижения дозы долофина и, насколько мне известно, никогда не пробовали апоморфин. И в самом деле, этот метод лечения сильно недооценивают. Не проведено никаких исследований ни с разновидностями формулы апоморфина, ни с синтетическими веществами. Без сомнения, можно получить вещество в пятьдесят раз сильнее апоморфина и избавиться от такого побочного эффекта, как тошнота.
