— Хорошие новости, Толстяк. Могу раздобыть двадцать. Само собой, нужен аванс.
— На кой мне рисковать?
— Не в кармане же у меня эти двадцать яиц. Слушай, это же всего лишь студень. Ну что тебе стоит! — Матрос изучал свои ногти, словно некую диаграмму. — Ты же знаешь, я никогда не подвожу.
— Давай тридцать. Аванс — десятичная трубка. Завтра в это же время.
— Трубка нужна сейчас, Толстяк.
— Прогуляйся и получишь.
Матрос продрейфовал на Площадь. Уличный мальчишка пихнул в лицо Матросу газету, прикрыв ею авторучку. Матрос пошел дальше. Он достал авторучку и, расколов ее, как орех, своими толстыми и жилистыми розовыми пальцами, извлек оттуда свинцовую трубочку. Один конец трубочки он обрезал маленьким кривым ножичком. Вытекла и пеной повисла в воздухе черная дымка. Лицо Матроса растаяло в тумане. Его губы вытянулись и принялись всасывать черный пушок, вибрируя в сверхзвуковой перистальтике. Туман исчез в бесшумном розовом взрыве. Его лицо вновь очутилось в фокусе, невыносимо яркое и отчетливое, пылающее желтым клеймом джанка, выжженным на серых ляжках миллионов орущих наркотов.
— Месяц продержусь, — решил он, поглядев в невидимое зеркало.
Все улицы Города отлого спускаются меж углубляющимися склонами каньонов к огромной почкообразной площади, погруженной во тьму. Стены улиц и площади изрыты тесными жилыми ячейками и кафе, одни из которых уходят на несколько футов в глубину, другие тянутся невидимой сетью комнат и коридоров.
На всех уровнях — переплетения мостов, подвесных лесов и канатных дорог. К прохожим с молчаливой липкой назойливостью прижимаются юноши-кататоники, разодетые по-женски, в платья из дерюги и вонючих шкурок дохлых крыс, лица густо и кричаще размалеваны красками, скрывающими напластования побоев с арабесками рваных гноящихся шрамов до самых перламутровых костей.
Торговцы Черным Мясом, плотью гигантской черной водяной многоножки — достигающей иногда шести футов в длину, — которая встречается на узкой тропе между черными скалами и радужно-бурыми лагунами, демонстрируют в замаскированных гнездах площади, видных только Пожирателям Мяса, парализованных ракообразных.
Хранители устарелых немыслимых ремесел, лопочущие по-этрусски, наркоманы, пристрастившиеся к еще не синтезированным наркотикам, спекулянты с черного рынка Третьей мировой войны, ампутаторы телепатической восприимчивости, остеопаты[29] духа, исследователи нарушений, предрекаемых тихими параноиками-шахматистами, вручатели бессвязных ордеров, заполненных гебефренической стенографией и предписывающих отвратительные увечья души, чиновники неконституционных полицейских государств, торговцы изысканными снами и сладкими воспоминаниями, проверенными на клетках с чувствительностью, повышенной джанковой болезнью, и полученными в обмен на сырьевые ресурсы воли, любители выпить Тяжелую Жидкость, запечатанную в полупрозрачный янтарь грез.
