— Ничего, тетушка Лю, не волнуйтесь! — с прежней беспечностью сказал Ли Ваньцзюй.
— Все с этой Лу началось. Я ей и раньше много раз твердила: все, что надо, говори, а что не надо — не говори. Но она ужас какая упрямая, все людям разбалтывает. Насчет жареных лепешек заведующий не спрашивал, так она и это выболтала…
— Каких жареных лепешек? — не сразу понял Ли Ваньцзюй.
— А когда пшеницу пропалывали, каждому выдали по две большие лепешки. Как же ты забыл? — Тетушка Лю смотрела на него большими глазами.
Ли Ваньцзюй втянул голову в плечи, прыснул и хлопнул себя по лбу:
— Да, изменяет мне память! Но это тоже пустяки.
— Пустяки? А разве не ты перед всем народом говорил: прополка дело важное, каждый коммунар должен ради нее последнюю шкуру с себя спустить. В бригаде тогда посовещались и решили каждому для подкрепления выдать по две жареные лепешки. Пожарили, съели, рты вытерли, и дела как не бывало. Ты еще говорил: если кто спросит, никто ничего не знает. А если б узнали, донесли — тогда бы тебя притянули за материальное поощрение. Было такое? Я все отлично помню.
— Да, у вас память что надо! — был вынужден согласиться Ли Ваньцзюй.
— Еще бы, без памяти я б пропала! Тут уж если появится дырка, так не заштопаешь.
— Но сейчас этого случая с лепешками можно уже не скрывать, за него не накажут.
— Что, и его можно не скрывать? — Тетушка Лю, казалось, была разочарована. — Тогда ты как-нибудь выбери время и расскажи народу, что еще нужно скрывать, а что не нужно. Пусть каждый все в точности знает.
Ли Ваньцзюй тихо вздохнул: старуха затронула тяжелый вопрос. Сейчас прежние ошибки исправляются, но кто знает, какая мерка верна, а какая не совсем. Что он мог сказать об этом коммунарам? Еще в древних книгах говорилось: «Если зеркало скрести, оно не станет яснее; если весы трясти, они не станут точнее». И ему пришлось заключить:
— Мы не делали ничего ужасного, так что скрывать нам нечего.
— И о зерне можно говорить? — снова перегнувшись через столик и понизив голос, спросила старуха.
Палочки Ли Ваньцзюя застыли в воздухе. Он помрачнел:
— Вот об этом ни в коем случае нельзя болтать. Так и скажите всем!
Старуха осталась довольна. Выходит, она не зря пришла, кое-что соображает. Она тут же спустилась с кана, пригладила растрепавшиеся седые волосы и направилась к выходу, готовясь немедленно донести до масс устные указания секретаря.
— Не волнуйся, это дело я беру на себя, — успокоила она Ли Ваньцзюя. — Первым делом пойду к самым говорливым, у которых рты как ворота. К Лу пойду!
