Впрочем, дело было не только в машине. Он отдавал себе в этом отчет. У него осталось гаденькое чувство, как будто Нэт не машину попросила, а уехала без него в двухнедельный круиз. Господи! Иногда так трудно быть справедливым к ней! Ему ничего больше не хотелось в жизни, кроме как сделать ее счастливой, но временами Пол сам все портил. Он обижал ее или задевал ее чувства и никогда не оставался в выигрыше от своего глупого упрямства. И вот он стоит перед шкафчиком, как придурок, и чувствует себя не в своей тарелке из-за того, что жена укатила куда-то, рассердившись на него, и теперь, быть может, наслаждается свободой, совсем позабыв о нем.
Раздумья прервал шумный шелест вощеной бумаги прямо у него над ухом. Пол вздрогнул:
– Какого черта, Вебб?
Вебб напустил на себя степенное выражение лица, как у пожилой дамы из старых фильмов.
– Куда ты едешь, Кольер? – прошептал он. – Куда ты едешь, зачем покидаешь меня?
– Помолчи лучше, – хмыкнул Пол.
Но на самом деле он был рад, что его вырвали из раздумий и вернули к работе и к реальной жизни.
– Реактор перегрелся, джентльмены, – с набитым ртом сообщил Фрэнкс. – Пора опускать стержни.
Вытерев рот салфеткой, он подошел к рукомойнику и сполоснул пластиковый контейнер «Таппервэа». В мешковатом комбинезоне Фрэнкс был похож на огромного ребенка.
– С какой стати ему перегреваться? – проворчал Вебб.
Утром они первым делом опускали стержни.
– Понятия не имею. Перегрелся – значит, перегрелся, – отрезал Фрэнкс. – Думаю, в первый раз мы недостаточно снизили температуру. Вилли Мейс!
Услышав выкрик, Пол приподнял голову, решив, что это какая-то замена обычному ругательству. Между тем начальник дневной смены застыл перед телевизором.
– Боже мой! – произнес Фрэнкс. – Кто ж не знает ответов на такие простые вопросы? – И щелкнул выключателем.
Игровое шоу со всеми его участниками погрузилось во тьму. Фрэнкс взял планшет с зажимом для бумаги.
– Пойдемте, – распорядился он. – На этот раз мы погрузим его на полдюйма. Не хочу возвращаться к этому в третий раз.
Они начали взбираться по узкой витой лестнице наверх. Стучали подошвами по железным решетчатым ступенькам, и звук их шагов отдавался эхом в «силосной башне». Поднимались гуськом – один за другим.
Высокое узкое строение служило главным образом огромным вместилищем активной зоны, располагающейся под слоями экранированной защиты и гравием. Пять металлических стержней регулирования двигались от активной зоны к крышке корпуса реактора на верхнем уровне башни. Стержни выступали примерно на фут. Для регулирования скорости реакции в активной зоне их вручную очень медленно поднимали или опускали. Чем выше находились стержни, тем больше нейтронов попадало в активную зону, выделяя при этом больше энергии. Опускание стержней замедляло реакцию, а значит, остужало реактор. Операторам приходилось постоянно выверять данные, следить за скоростью реакции и двигать стержни. Иногда Полу казалось, что он только этим и занимается.
