Ее наряд был разложен на кровати: платье абрикосового цвета из органзы, туфли на высоких каблуках, шелковые чулки, бюстгальтер, который поднимал ее «подружек», как ракетный ускоритель. Гостей ждали устрашающих размеров ростбиф, сверкающее столовое серебро и белоснежная кружевная скатерть. Да, кружево гораздо лучше, чем красно-белая клетка.
Джинни стряхнула пыль с фотографии мужа, которая была сделана во время войны, и поставила ее за стекло мини-бара – рядом с флягой из Кореи и перламутровой шкатулкой, привезенной из Пусана[7]. Это был личный, эксклюзивный музей Митча Ричардса, а куратором и уборщицей в нем работала Джинни. Признаться, ее от всего этого уже тошнило. Жизнь жены военного представляла собой бесконечный, крайне утомительный парад, в котором Митч играл роль медленно движущегося флота. Ей же отводилась роль публики, бегущей рядом и выкрикивающей приветственные возгласы, швыряющей конфетти, размахивающей вымпелами и флагами – короче говоря, привлекающей внимание к каждому поступку мужа, как к чему-то необычному, захватывающему и уникальному. Хотелось бы знать, как ей удается эта роль: получается ли у нее; верят ли ей люди; видят ли, что она пытается им показать; или все старания вызывают у них лишь скуку.
Джинни пригладила скатерть ладонью, подвинула соусницу, разложила рядом с приборами карточки с именами гостей, поправила цветы в букете из алых, розовых и белых роз. Затем вернулась на кухню, вытащила из хлебницы гипсолюбки, похожие на глупых клоунов, отнесла к мусорному ведру и одну за другой оторвала им головки.
Гости начали съезжаться в шесть. В доме пахло соусом и жареной говядиной. Повседневный кухонный фартук Джинни сменила на праздничный – белоснежный и удачно подчеркивающий бедра. Малышка Анджела осталась в детской со своей няней Мартой и ее сестрой Лупе, которая сегодня поможет приглядывать за детьми приглашенных. Митч провел весь день за игрой в гольф и вернулся совсем недавно. Джинни слышно, как он сейчас умывается в ванной комнате. Мужу никогда не было дела до того, сколько воды он выплеснет на раковину и зеркало. Такое впечатление, что он поливает там все из шланга. Наконец он вышел и поспешно выключил свет. Слава богу, это хозяйская ванная, и он мог плескаться там, как огромная счастливая выдра, – никто из гостей не увидит бедлам, который он оставил после себя.
В дверь позвонили, и у Джинни чуть сердце не выпрыгнуло из груди. Она остановилась перед зеркалом: поправила прическу, освежила губную помаду, одернула фартук, изобразила лучезарную улыбку и пошла открывать.
