, а «отношения собственности» фактически отождествляет с «формой собственности» («господствующая форма собственности на средства производства» + «другие формы и виды собственности»)
[591].
Если «собственность» это не «отношения собственности» и тем более не «производственные отношения» в целом, но в то же время это и не «голое» отношение к вещам, то как выделить «собственность» из «отношений собственности» или из «производственных отношений», другими словами, что такое «собственность как общая экономическая категория»?
Понятие «присвоение» казалось многим (хотя и не всем)[592] советским авторам единственно возможным общим определением собственности. При этом ссылались на известное высказывание К. Маркса, которое мы приводили выше. Но ведь в нем содержится определение производства, а не собственности: «Всякое производство есть присвоение индивидуумом предметов природы в пределах определенной общественной формы и посредством нее». Маркс имеет в виду одну сторону производства – процесс присвоения («Aneignung») в процессе производства. В этом смысле назвать собственность или «присвоение» («Aneignen») «условием производства» будет, по словам Маркса, тавтологией (ибо получится следующая формулировка: присвоение есть условие присвоения). В данном разъяснении также нет определения собственности. Маркс лишь употребляет слово «присвоение» («Aneignen») в качестве синонима «собственности». Ограничившись термином «присвоение»[593], мы не сможем отличить собственность от владения или пользования как экономических категорий, поскольку любая форма владения или пользования есть тоже присвоение. Дело осложняется еще и тем, что существует разнобой в разграничении экономической и правовой стороны собственности, владения и пользования.
Оставаясь на позициях общего определения экономического содержания собственности как присвоения, А. В. Венедиктов попытался расшифровать содержание права собственности или права присвоения. Он присоединился к мнению, что право собственности шире механической суммы прав владения, пользования и распоряжения вещью[594], и дал общее определение права собственности как «права собственника» «использовать» средства и продукты производства «своей, а не полученной от другого, властью и в своем интересе»[595]. При этом под властью понимается «власть (воля)», предоставленная или признанная государством, законом[596]. Тут есть следующие логические противоречия: 1) власть должна быть «своей, а не полученной от другого», но в то же время она должна быть предоставлена или признана государством, т. е. фактически получена «от другого»; 2) если под «другими» иметь в виду только «частных лиц», политически равноправных контрагентов в экономических отношениях, то такая постановка вопроса, во-первых, внесет хронологические и иные ограничения в общее понятие права собственности, во-вторых, окажется мало подходящей как раз для того периода, когда действуют такие политически равноправные «частные лица», ибо возникновение права собственности во многих случаях состоит в получении власти «от другого» путем его добровольного или недобровольного отказа от своей власти над вещью. В конечном счете проблема «своей власти» – это не только проблема источника власти, но и проблема полноты власти или свободы воли. Однако от решения данной проблемы А. В. Венедиктов по существу отказался, ограничившись критикой историографии.
