– Лада! Ладушка! Ну хоть ты услышь меня! Ты же говорила, что мы выходим мою дочку, помнишь?! Что не отдадим ее Морене! Ты помнишь, сама мне это говорила! – Ее крик сбивался рыданиями.
Лада даже не остановилась, будто и не слышала ничего. Она прошла мимо, закинула солому на поленья, взяла несколько пучков, подоткнула их пониже в просветы между дровами и отошла прочь.
Старуха-жрица, опираясь на высокий крючковатый посох, подошла к жертвеннику. Найдана в ужасе притихла, понимая, что сейчас произойдет. Она не сводила глаз со старухи, надеясь, что та передумает или скажет, что все это дурацкая шутка. Или Найдана проснется, и происходящее окажется просто страшным сном. Жрица смотрела прямо на нее, наслаждаясь мучениями жертвы, будто страх Найданы добавлял ей сил.
– Наконец я нашла тебя! – довольно усмехнулась старуха, ничуть не боясь, что ее слова может кто-нибудь услышать. – Теперь твой род не станет для меня помехой!
Она сверкнула взглядом, и солома, которую только что принесла Лада, вспыхнула. Народ ликовал, все вокруг плясали и смеялись, как делали всегда на праздниках. Будто не замечали, что в этот раз в жертвенном кострище – живой человек, которого они сами туда и поставили. Их сознание точно помутилось, праздник больше походил на безумство: юная девушка, привязанная к столбу, плачет, пытаясь освободиться, ее мать кричит и бьется, как пойманная птица, стараясь спасти свое дитя, а люди вокруг галдят и веселятся.
Пламя разгоралось, сухие ветки потрескивали. Найдана уже чувствовала жар, идущий от огня. В отчаянии она подняла глаза к небу: неужели Велесу нужна эта жертва? Но небо не отвечало ей, равнодушно раскинувшись незабудковым полотном от края до края. Похоже, богу молний и дела нет до этой жертвы. Среди гула голосов и звуков, сквозь треск веток и шум разгорающегося пламени Найдана слышала, как истошно кричит ее мать, готовая потерять рассудок. От волнения, страха, а может быть, от дымящегося костра, Найдане не хватало воздуха. Она жадно хватала его ртом, как рыба, выброшенная на берег. На мгновение закружилась голова, и вдруг Найдана почувствовала, что неведомая сила разливается по телу. Ее глаза сверкнули зеленым огнем, который заметила, пожалуй, только Кхарунда, стоявшая ближе всех. Жрица с сомнением прищурилась, надеясь, что ей показалось.
Лицо Найданы стало отрешенным, будто она была не здесь, и ей не угрожала опасность. Она тяжело дышала и смотрела в одну точку перед собой. Вдруг поднялся ветер. Но было непонятно, с какой стороны он дует. Будто каждое мгновение, даже долю мгновения он менял направление. Дул ниоткуда и одновременно отовсюду. Бабы и девки с визгом придерживали подолы, рвущиеся вслед за ветром ввысь. Мужики путались в собственных бородах, раздуваемых в разные стороны. Этот ветер не разжигал пламя, а странным образом прижимал его к земле. Ветер быстро усиливался. Неведомо откуда он, как пастух собирает овец, согнал тучи над селением. Они набухали, темнели, тяжелели, словно питаясь и жирея на незабудковом небесном лугу. Вскоре раскормленные тучи уже застилали собой все небо, не давая солнечным лучам добраться до земли.
