Однажды дверь распахнулась, и в землянку вместе с облаком морозного воздуха зашел Ведагор. Найдана отвлеклась от вязания и обернулась, хотя знала, что, кроме Ведагора, в жилище никто зайти не сможет. Старец, молча и как-то даже стесняясь, протянул ей сверток. Найдана удивленно взглянула на него: Ведагор не баловал ее подарками. Наверное, нужно что-то починить из его одежды. Она развернула сверток и закусила губу в замешательстве: это была понева. Совсем простая, из трех кусков красной клетчатой ткани, собранных вместе на поясе. Вспомнилась та, которую Зара приготовила ей для обряда, расшитая лентами и украшенная вышивкой. Она сгорела вместе со всем добром.
– Ты уж прости, не силен я в ваших бабских обрядах… – ворчливо добавил Ведагор. – Не знаю, что да как…
– Матушка говорила, что праздник соберет… – тихо произнесла Найдана.
– А мы с тобой и соберем, – Ведагор потер ладони. – Сейчас на поляне костер запалю, выходи.
Ведагор вышел. Найдана разложила поневу на лавке, задумчиво провела по ней рукой. Вот и стала она взрослая, до поневы уж доросла… Найдана неловко обмотала пояс вокруг талии, оправила, разгладила полотна. Обмотала голову платком и надела кожух, который был ей так велик, что рукава пришлось подгибать. Выйдя из землянки, Найдана с непривычки и от обилия свежего воздуха покачнулась. Костер уже полыхал, высоко подбрасывая языки пламени. Над ним Ведагор прилаживал котел, чтоб приготовить отвар из сушеных лесных ягод. Найдана стряхнула снежную шапку с верхушки пня и присела на него.
– Я уж отвык от праздников-то, – будто извиняясь, сказал Ведагор. – Что там делать-то и не знаю.
– Да и я отвыкла, – грустно усмехнулась Найдана. – Будем, значит, по-своему праздновать.
– Вот и ладно, – Ведагор даже с облегчением снова засуетился возле костра.
Он приготовил отвар, который был не только вкусным, но и целебным. Разлив его по плошкам, они с Найданой пили праздничный отвар и разговаривали. Вот и весь праздник. Но Найдана была не против. Ей совсем не хотелось веселиться, плясать и петь песни.
– Я вот думаю… – сказала вдруг Найдана. – Вся моя жизнь будто разделилась на две части: то, что было до имянаречения, и после…
– Это потому, что двенадцать лет – серьезный возраст для ведьмы. Тут дело даже не в имянаречении. В этот период ты сама набираешь силу, начинаешь чувствовать чужую, но и тебя другие теперь чувствуют. Поэтому и Ворон тебя учуял.
– Помоги мне справиться с ним! – яростно сверкнув глазами, попросила Найдана. – Я ни о чем другом думать не могу!
