— Ты чего вскочил в такую рань? Воспоминания о самоваре вызывают угрызения совести? — Мой язык еле ворочался.
— Не спится, — облизал пересохшие губы Коля. — А самовар я не стырил, а взял для музея. Так сказать, для организации культурного досуга населения.
Он снова нагнулся к бутылкам. Те недовольно звякнули.
— Наверное, уеду на пару дней. Прокачусь по деревушкам, здоровье поправлю или расшатаю окончательно. Пока не определился. — Клячин повернулся ко мне и обреченно развел руки. — Ни капли!
Я не понимал: зачем куда-то тащиться, тем более — с бодуна?
— На кой тебе эти путешествия? Довести себя до скотского состояния можно и здесь.
Коля посмотрел на меня, как на убогого.
— Хочется, чтоб было красиво. Я же художник в душе. Там знаешь, какие места?! Покосившиеся церквушки, избушки на курьих ножках. Там народ совсем другой — не испорченный прогрессом взаимоотношений. Во всем преобладает сермяжность. Люди общаются на другом языке. Они даже матерятся как-то по-особому! Городской интеллигент выплевывает брань с пафосом, бросая вызов обществу. Деревенские жители используют ненормативную лексику как нечто неотъемлемое. От нее не веет пошлостью. Без этих слов язык теряет мелодичность: «Там русский дух, там Русью пахнет!» — во время лекции антиквар обыскивал квартиру.
— Вы, художники, — алкаши с извращенным восприятием мира. Чем тебя не устраивает домашняя обстановка?
— Не-е-е, — заблеял он. — Душа просит праздника, к народу тянется. Черт, помню, что оставалось…
С криком папуаса, поймавшего змею, он вытащил из-за дивана ополовиненную чекушку. Тут же разлил по стаканам. Пить не хотелось, но отказать другу я считал поступком крайне аморальным.
— С народом бухать опасно — могут побить! — заметил я.
Теплая водка застряла в глотке и просилась наружу. Удержать ее в себе стоило больших усилий. Бросив под язык щепотку соли, я дожидался, когда тошнота отступит. Слюна мгновенно наполняла мой рот, я едва успевал ее сглатывать. Наконец меня отпустило.
— Пей со мной, я о тебе некролог бесплатно напишу и эпитафию, если хочешь.
Клячин проигнорировал заманчивое предложение. Он осушил рюмку и стал искать сигареты. Потом вернулся к теме общества.
— Я с цивилизованным обществом не пью. У меня для этого морда неподходящая: я говно на его фоне. — Сморщив нос, он принюхался: не пахнет ли от него экскрементами. От Коли пахло хуже, но я не подал вида. В этот миг его передернуло, будто от самого себя Клячин пришел в ужас и отвращение. Он был человек тонко чувствующий, всегда искал путь к совершенству, а тут — дерьмо! Такие крушения иллюзорной безукоризненности бывают мучительны. Не все справляются с ними и начинают разлагаться еще при жизни.
