Соболев, которого он поддерживал, вдруг пошевелился и застонал. Афанасьева издала странный всхлип и попятилась. Девушка смотрела на камень в его руке, на кровь на нем, Сенька обхватил голову руками и, качнувшись, сел. Ленка открыла рот, чтобы заорать, и перевела взгляд куда-то Максу за спину. Ее глаза расширились, и парень понял, что сейчас заорет сам.
Он резко обернулся – лишенный опоры Соболев едва не опрокинулся в ручей.
– Что, черт возьми, происходит? – спросил Самарский. Он, как и Грош, снял ботинки и, связав их шнурками, перекинул через плечо, предпочитая прохладу ручья летнему зною.
Макс разжал пальцы. Все, включая Соболева, проследили, как камень опустился на дно. Кровь растворилась в светлой чистоте ручья.
– Урод, – простонал Сенька. – Ну все, Грошев, капец тебе!
– Да пошел ты, – огрызнулся Макс, поднимаясь.
Ленка испуганно переводила взгляд с одного на другого, но визжать вроде бы передумала. Соболев стал подниматься вслед за Максом. Лицо из белого стало зеленоватым, и он грузно осел обратно в воду, цепляясь за лодыжку и шипя сквозь зубы.
– Урод, – с надрывом повторил он, закатывая штанину, на светлой коже алел глубокий разрез.
– Так, – Артем снял с плеча армейский рюкзак и достал аптечку, – Ленка, хватит там топтаться, надо перевязать. – Он подхватил Сеньку под руку и помог выбраться на берег.
Афанасьева, к которой возвращалось спокойствие, старательно обошла Гроша и занялась раненым, ловко орудуя бинтом и зеленкой.
Макс не шевельнулся, продолжая стоять по щиколотку в воде.
– За что тебя так? – спросил Артем.
– У него спроси, – поморщился Сенька, Ленка как раз обрабатывала рану на голове, – я к нему не лез, склонился башку сполоснуть, тут он меня и приложил.
– Тебя ударил Максим? – не поверил Самарский.
– Эй! – возмутился парень. – Я очнулся, а надо мной этот с камнем в руках. Чего еще надо?
– Видел?
– Нет, – процедил Сенька, бросая на Грошева злой взгляд.
– Ленка?
Девушка замотала головой, завязывая бинт на ноге.
– Значит, и говорить не о чем, – подвел итог Самарский.
– Как это? – Соболев ухватился за протянутую руку и все-таки встал. – Мне башку разбили и ногу разрезали, а мы просто все забудем?
– Ногу ты, скорей всего, сам о камень распахал, когда падал, – вставила Афанасьева.
– Макс, ты его ударил? – спросил Артем.
Грошев не ответил, продолжая оглядывать берег.
– Так он тебе и сказал.
– Макс?
– Чего ты от меня хочешь, отличник? – Грош подошел ближе. – Любой ответ – это всего лишь слово. Думаешь, если бы я его отоварил, то сознался бы?
