– Макс, – мягко начал препод, – из хранилища пропал куб с прахом. Блуждающий, который к нему привязан, имеет третий класс опасности. – Мужчина развел руками. – Произошло это в ваше дежурство. Если ты прямо сейчас скажешь, где он, информация об инциденте не выйдет за пределы этого кабинета…
– Ничего подобного, – перебил Нефедыч. – Гаденыш отправится в изолятор.
Грош посмотрел в окно и промолчал. За три года он овладел этим мастерски, слишком много тех, кто желает сказать за него. Но был один факт, которому стоило порадоваться – из вредителя его перевели в гаденыши.
В дверь постучали, и в кабинет вошел Самарский. Вот уж на ком форма сидела как надо, девчонки должны просто давиться слюной.
– Артем, – обратился к нему Арчи, – вы с Максимом несли утреннюю вахту в хранилище?
– Так точно, – козырнул тот.
– Что Грошев вынес из хранилища? – влез Куратор.
Самарский перевел взгляд на сокурсника, и за миг до того, как тот открыл рот, Макс понял, каким будет ответ.
Отличник курса, самый перспективный студент, первый ученик, внук профессора Сорокина. «Что такой, как ты, делает здесь? – мысленно спросил парень. – Неужели в Заславле не нашлось тепленького местечка для еще одного мажора? Все маменькины и папенькины сынки остались в столице, а ты решил показать свою непохожесть на них. Настоящий псионик. Ты забрался в горы к старому могильнику вместе с нами лишь затем, чтобы заполнить строку о практике правильными буквами. Пси-специалисту не пристало бояться грязной работы, пусть она заключалась в том, чтобы ровнять песок на ученической полосе да нести дежурства в хранилище».
– Никак нет. Он ничего не выносил.
На щеках Куратора загорелись два ярких пятна. Неправильный ответ, отличник. Ну что тебе стоило соврать? Нет, даже не соврать, а подстроиться. Любой бы ответил иначе. Любой, кроме этого идеалиста в форме, принципиального отличника, лидера курса. Этот просто не мог позволить себе ложь.
– Уверен? – тут же встрял Арчи – еще один любитель правды.
– Так точно, майор, – козырнул Артем. – Мы вместе заступили, вместе сдали вахту. Грошев ушел из хранилища с пустыми руками. Иначе вы бы получили мой рапорт еще до обеда.
И в этом тоже не приходилось сомневаться. Макс продолжал смотреть в окно и молчать.
– Свободны, – через силу проскрежетал Нефедыч.
Тетка в форме с постным лицом закрыла пухлую папку.
Ноут на тумбочке мигал извещением о полученном письме. Макс плюхнулся на покрывало, почти упираясь ногами в стену. На практику стоило поехать хотя бы ради комнаты, где он мог ненадолго остаться один. Спальня напоминала узкий пенал, в котором едва помещались кровать и тумбочка, но это была его личная территория. Он с тоской думал о возвращении в жилой корпус Академии, где комната раз в пять больше и раза в три заселеннее. Но это не скоро – впереди еще полтора месяца относительного одиночества.
