Позвонила Инга.
- Что у тебя стряслось? - спросила она. - Гадаю, за что ты меня фифой назвал? Кто-то, но я никакая не фифа.
- Это только тебе так кажется. Замуж тебе надо.
- Теоретик, - сказала Инга и повесила трубку.
Голубев убрал со стола и залез в постель. Телефон поставил рядом.
- И все-таки жаль, - сказал он.
Ему действительно было жаль Аллу Андреевну, можно даже сказать - жаль до слез. По крайней мере в носу у него щипало.
"И ни к какой чертовой матери жалость не унижает человека. Алексей Максимович любил фразочки запузыривать: "Человек - это звучит гордо". Человек груб, и злобен, и пуст, как скорлупа, если он не жалеет другого человека. Жалость вырастает из сострадания, из чувства вины, из любви, наконец". На последних словах Голубев поперхнулся. "Ишь, как закручиваю... Мое дело - тишина под водой". Он лег на спину и как бы подключился к акустическому приемнику. В идеале, чтобы не пугать треску, шумы аппарата должны быть в частоте естественных шумов моря. Но каким образом? Впрочем, один чудак, его приятель из дизельщиков, утверждает, что можно плавать совсем неслышно, планируя в подводных течениях. Голубев представил, как беззвучно парит в глубоководном течении аппарат с ихтиологами. Как подходят они к треске, как идут рядом...
Голубев сел на диване, набрал номер Аллы Андреевны.
- Где это вы были? - спросил.
- В буфете, - ответила она радостно. - Сосиски ела. А вы голодный, сердитый и одинокий.
- Я извиниться хотел. Извините, невежливый я.
Она помолчала. Потом засмеялась нежно.
- Поцелуйте меня.
А за окном висела луна, как неоновая реклама захватывающей трагедии. Она навела Аллу Андреевну на мысль о лице Данаи, обезображенном кислотой сумасшедшего.
- О, господи! - в томлении прошептала Алла Андреевна. - Какой кошмар...
Лаборантке Инге луна казалась громадной, как, наверно, серебряный царский поднос. На нем все навалено: фрукты, цветы, частично сласти, шампанское, зубочистки, салфетки охлаждающие "de Luxe", визитные карточки флотских офицеров и докторов наук.
- Было, - сказала Инга. - Черт побери, было!.. И почему это везде есть рестораны "Восток", но ни в одном городе нет ресторана "Запад"?
Восьмикласснику Бабсу, который сидел у окна в кухне и курил потихоньку от мамы и папы, луна представлялась фонарем у входа в шалаш любви, в котором он, Бабс, когда-нибудь обретет рай.
