Узбекистан 1987-89, в сапогах | страница 7

Походил по Регистону, позадирал голову на громадные облицованные ярко-голубой мозаикой купола и минареты древних медресе, купил в подарок маме глиняную чуду-юду с крыльями и змеиной головой, по привычке косил взглядом при виде патрулей, петлял по махалям, пил на базаре чашму с узбеками…

Сиабский базар! Под нависшими развалинами громадной мечети Биби-хонум (названной в честь любимой жены Тимура), огромный, жужжащий, ряды лепешек, халвы, горы дынь, арбузов, мешки специй, насвая, старики в длинных халатах, тысяча и одна ночь, сказка, небывальщина!

переночевал на скамейке на вокзале, натягивая рукава свитера на руки – холодно! апрель ведь, дни уже почти жаркие, а вот ночи…

сходил поесть плова с лепешкой на базар, посмотрел на мечеть – старинную сказку

и поехал домой.

Не было больше во мне места для Узбекистана.

* * *

как оказалось, я был в Узбекистане в последние его спокойные года (хотя резня в Фергане уже случилась).

… однажды узбекам стало ясно, что русские окончательно сбрендили, они пожали плечами и сказали: ну ок тогда. Бывший партийный секретарь переименовался в президенты, вместо памятников Ленину поставили памятники Тамерлану (который, понятно же, был узбеком), кириллицу заменили на непонятную простому декханину латиницу…

Иногда оттуда приходили неприятные новости: русские бегут, бросив все (иногда не по своей воле), а приличной шуткой стала надпись на почтовом ящике: «Русские! Не уезжайте! Нам нужны рабы!»

… я слышал об этом и недоумевал: что случилось с узбеками?!? Я их не такими помню. А потом подумал: а вот что со всеми нами случилось – то и с узбеками.

(кстати, это они, можно сказать, легко отделались – подумаешь, тирания: в соседнем Таджикистане со стороны афганской границы поперли бородатые, и начался кровавый ад).

… а я погрузился в Европу, и про Азию забыл. Лет на пятнадцать.

… а теперь вот про Европу забываю что-то.

в Узбекистане, впрочем, больше не был. Смотрю в интернете фото и почему-то ничего не узнаю.

но короткими вспышками, иногда:

… жара, желтая стена саманного кирпича, арык.

или вот:

… холодно, очень, невыносимо холодно. Кто-то умный затеял ремонт казармы в феврале, и кровати выставлены на улицу. Ради выживания, мы спим в обнимку по двое под одеялом, дышим в него, но, все равно, голый, не спасаемый чужим теплом бок немеет от пустынного ветра. Пора переворачиваться, я высовываюсь, открываю глаза:

над головой немыслимо яркие прекрасные звезды, бездонное небо, и Млечный Путь, недоступный человеческому пониманию.