- Здравствуйте,- поднялся навстречу майор, дружелюбно протянул загорелую руку.- Садитесь, Валентин Иванович. Признаться, я ждал вас часам к двенадцати,- сказал он, присаживаясь на диван.- Вы и выспаться не успели толком. Надо было отдохнуть.
Шариков насторожился: что это, скрытая ирония?
Майор словно не замечал состояния старшего лейтенанта. Или не хотел замечать. Он потянулся рукой к лежавшему на столе портсигару, взял папиросу.
- Вы, кажется, не балуетесь этим снадобьем? - спросил Дудин.- И не нужно, Валентин Иванович. Знаю по собственному опыту. Могу предложить конфету взамен. Хотите?
«И чего он тянет? - подумал Шариков.- Папироску, конфетку! Говорил бы прямо. А то, как кошка с мышкой…» Но решил не возражать.
- Спасибо, не курю. И конфетами тоже не балуюсь. Зубы берегу.
- Вольному воля.
Дудин энергично встал с дивана, притушил папиросу, лукаво взглянул на Шарикова и бросил в рот леденец. Он упрямо не хотел замечать состояния своего помощника,- так казалось Шарикову.
- Вы чем-то огорчены? - осторожно спросил Дудин.
- Вроде нечему радоваться.
- Почему? - искренне удивился Дудин.- Чем недовольны?
И в этом вопросе старшему лейтенанту почудился подвох: «Сначала трогательная забота, потом все сантименты в сторону…»
Он ошибся.
Майор присел к столу, открыл папку с бумагами, пробежал глазами по мелко исписанной страничке и улыбнулся каким-то своим мыслям. Потом оторвал глаза от бумаги:
- Если имеете в виду дело Голодко, то не усматриваю особых причин для огорчений. И так получилось неплохо. Пока вы отдыхали, я успел с ним поговорить. Предварительно. Так сказать, по горячим следам. Почитайте мои заметки.- Майор протянул через стол папку.
Шариков читал, а о себе думал: «Экое я нагородил… Майор и в мыслях ничего не имел…» Даже стыдно стало.
- Вы меня извините, товарищ майор,- заговорил он.- Мне казалось, что…
- Не нужно,- остановил Дудин.- Вам ли не знать, что в нашей работе не всегда все предусмотришь! Важен финал, к нему и пойдем вместе.
По мере того как майор говорил, глаза Шарикова теплели.
- Разрешите папиросу,- попросил он и стал неумело раскуривать.
Дудин оставил на время помощника и через несколько минут возвратился вместе с Голодко.
Угрюмый, невыспавшийся Голодко был жалок. Он присел на краешек стула и, не ожидая вопросов, заговорил просительно:
- Так как, гражданин начальник? Отпустите? Ведь я все сказал… Да разве ж я пошел на такое, кабы не нужда?.. Ну вот, опять смеетесь, не верите. От чистого сердца говорю: жизнь у меня незаметная, маленькая…
