– Простите, это мужская или женская?
– Без разницы.
– Я же тебе говорила.
На улице:
– Я по четным, ты по нечетным.
– Нет, до перекрестка – ты, а я дальше.
Но тут налетает ветер.
Ах!
Тарарах, чебурах, шахиншах.
О себе два слова. Я автор. Подробности – потом. Конечно, авторской бесцеремонностью сегодня удивить никого нельзя; если это прием, то не я придумал. Но я – автор, и есть причина напомнить о себе именно в этом месте. Иначе потом запутаемся.
2
Приветственный возглас начальника – откуда-то сверху и сбоку:
– Салют, коллега! Что читаем? (Встреча в библиотеке.)
– Да вот, читаем помаленьку…
– «Карамзин и поэты его поры». Кто такие?
– Милонов, Грамматин…
– Грамматин? Почему не знаю?
– Он жил в Костроме.
– Это хорошо, если в Костроме. Ты не забыл, что у нас конференция?
– У меня же доклад…
– А тезисы?
– Завтра к обеду.
– Это хорошо, если к обеду.
Виктор Тимофеевич Воздерженцев вышел из читального зала.
Что сказать о Касаеве? Рефлексивен и склонен к самовыражению. Книжки читает. Про таких говорят: многодумный. Человек пытливого ума и широких взглядов. Говорят: увлекающийся, сомневающийся, легковоспламеняющийся, самозагружающийся, т. е. ищет для себя проблемы, нормальный, говорят (в смысле «того»), хотя и «не от мира сего» тоже подходит. Если бы многочисленные гармоники его души (как-никак все-таки радиотехник) вошли в резонанс, он стал бы гармонически развитой личностью. Но резонанс – непростое явление.
Вот уже год с Касаевым происходило что-то неладное: он читал действительно все подряд, будь то газеты за любое число или объявления на водосточных трубах. В целом же он оставался взыскательным читателем – после работы шел в Публичную библиотеку и брал заказанные накануне книги, благо Оля домой возвращается поздно. С равным успехом он мог заказать на завтра воспоминания Аполлона Григорьева, «Астрономический вестник» за прошлый год или труды всероссийского съезда спиритуалистов (1907). Он сам подтрунивал над собственной всеядностью. А что делать? Наверное, не начитался в детстве. И вот в одном медицинском справочнике он находит описание симптома запойного чтения – это когда чтение ребенка, одностороннее и непродуктивное, обнаруживающее «аутистические тенденции», обретает «характер сверхценного образования». Николай Николаевич усмехнулся и отметил не без самоиронии, что давно вышел из «препубертатного возраста».
Огорчало одно: все забывалось. Все прочитанное легко забывалось, а крючковатые нотабене, рассыпаемые по блокноту щедрой касаевской рукой, напоминали ему самому не столько о важности цитируемых мест, сколько о бессистемности извлечений.
