Солдат на минуту замолчал. Я обратил внимание на старшую сестру. Широко раскрыв глаза, затаив дыхание, она слушала бесхитростный рассказ.
Дверь внезапно распахнулась, и в дом энергичным шагом вошел майор медицинской службы Медунов. Это был подтянутый, плотный здоровяк лет двадцати пяти.
— Опять мой дружок басни рассказывает, — с улыбкой заметил он.
— Словом, — продолжал боец, — когда танк загорелся, то два танкиста выскочили из машины и, покатавшись по снегу, потушили пламя на одежде. Один из них бросился бежать, но его сразу же подстрелили, а второй, с окровавленной щекой, поднял руки. Подошел поближе, дрожащим голосом кричит: «Я коммунист, я коммунист!» Врешь, думаю. И до того злость меня разобрала, и не помню уж сам, как вырвал я из забора шест с красным крестом и кинулся на него в «атаку». Смешно, понятно, стало, когда остыл, а поначалу удержаться не мог…
Попрощавшись с больными, мы с начальником госпиталя вышли на улицу. Всюду я видел большой порядок и отеческую заботу о раненых. Медунов оказался хорошим хозяйственником. Он умудрился под Ростовом достать несколько сотен железных коек с сетками.
— Для их перевозки вам целый автобат нужен, а у вас всего пять автомашин, — сказал тогда Медунову командующий.
— На это не рассчитываем. Еще за Доном казачий корпус отбил у немцев и подарил нам двадцать пар волов. На них и перевозим все свое имущество.
На окраине села мы зашли в дом, где резмещались раненые немцы. Здесь тоже был образцовый порядок, заботливый уход за больными. Единственный немецкий врач через переводчика поведал нам, как отступающие гитлеровцы бросали свои госпитали.
— Большое-большое спасибо русским, — отрывисто говорил он. — Они быстро навели порядок. Дали нам персонал, лекарства.
На мой вопрос о лечении раздались дружные одобрительные голоса. Больные часто с благодарностью называли доктора Рудницкого.
— Это наш ведущий хирург, — сообщил Медунов. — Делает все сложные операции.
Пожилой немец, показывая на свою единственную ногу, рассказал, что он рабочий из Берлина. Служил ефрейтором и в бою на реке Молочной был ранен в обе ноги. Ранения, по его словам, пустяковые, но запущенные. Сутки подготавливали их госпиталь к эвакуации, а когда началась паника, то про раненых забыли. Еще целые сутки они находились без всякой медицинской помощи.
— Русские пришли и сразу принялись за лечение, — сказал солдат. — Наш «помощник смерти» хотел отрезать у меня обе ноги. Спасибо русскому доктору Рудницкому — одну он все же сохранил. Теперь здоровье мое идет на поправку. Кончится война, вернусь в Германию и русского доктора всегда буду помнить.
