— Мы помогли вам в борьбе с вашей контрреволюцией, а скоро, может быть, очень скоро и нам понадобится ваша помощь. Мы снова будем создавать в Венгрии Советскую власть!
— Ну прощай, Ваня, — волнуясь и безбожно коверкая русские слова, сказал он мне. — Надолго.
— Возможно, навсегда.
— Нет, зачем напостоянно. Как это у вас сказали: гора к горе не приходит, а человек к человеку обязательно.
— И то верно, друг Фаркаш. Возможно, и на вашей земле скоро заполыхает красное знамя. Вот тогда и встретимся.
— Заполыхает, говоришь? Это хорошо. Обязательно заполыхает. Мы подожжем…
В самый разгар проводов разведка 1-го кавполка сообщила: пять-шесть тысяч махновцев, преследуемые войсками 1-й Конной армии, пытаются переправиться на левый берег Днепра.
К этому времени в Интернациональной бригаде осталось всего два эскадрона кубанцев и украинцев да шесть орудий. С такими силами нечего было и думать выступать в поход. Решили занять оборону в пристанционном поселке.
А через несколько часов на загнанной лошади прискакал фуражир 1-го кавалерийского полка. Лошадь тут же пала. Фуражира окружила толпа. Задыхаясь, он рассказал, что в сорока километрах от Покровского конники полка вместе с продотрядом реквизировали по наряду у кулаков пшеницу и ячмень. В это время налетели махновцы, захватили тридцать красноармейцев и после страшных пыток изрубили их. Около сорока кубанцев забаррикадировались в каменной паровой мельнице и ждут помощи.
Что же делать?
Я обошел поселок, заглянул в хаты. Никто не ложился спать. Отъезжавшие, собравшись группами, горячо спорили. Некоторые требовали немедленно взять лошадей и оружие и идти на выручку русских товарищей.
Вдруг в ночной тишине с того конца села, где был 1-й кавполк, ветер донес призывные звуки трубы: «Седлайте коней, други, в поход собирайтесь!»
Встрепенулись венгры: 1-й кавполк кубанцев идет на врага, который в десять раз сильнее.
— Нельзя друзей оставить в беде! — кричали бойцы.
И вдруг совсем близко труба звонко повторила волнующий напев: «Седлайте коней, други!» Но на этот раз играл уже венгерский трубач. Кто ему приказал — неизвестно, но сигналу обрадовались все. Через два часа бригада выстроилась поэскадронно. Словно ее и не расформировывали. На рассвете интернационалисты вихрем налетели на махновцев, многих порубили, а своих друзей освободили из плена.
Не ожидали этого бандиты. Взятый в плен махновец рассказал: «Батько знал о расформировании вашей бригады. А тут ему доложили: интернационалисты уничтожили пятьсот его конников. Махно застрелил докладчика. А потом стал прикидывать, как выйти из положения. Две дивизии Первой Конной сужают кольцо окружения. Ближайшие помощники Махно предложили изменить направление и прорваться несколько севернее, через фронт сорок второй стрелковой дивизии, где месяц назад у них была удача. Батько схватил костыль, забегал по комнате. Потом объявил свое решение: „Нет, не то! Венгры уже не солдаты. Они думают только о доме. Стрелять будут, но в атаку не пойдут. Прорываться будем через них“. И вот прорвались… в лапы к вам», — грустно закончил пленный.
