– Нам бы к этому доктору попасть. Покажешь дорогу? Я привез одну даму – ведь он их осматривает?
При этой фразе Мария, наблюдавшая за диалогом в окно экипажа, вспыхнула так, что сполохи, пожалуй, и на Сахалине увидали.
– Фрейлейн немного боится, – сообщил Родин, нагнувшись поближе к мальчику.
– Конечно, – фыркнул мальчишка. – Герр Людвиг – специалист! Не надо бояться, все сделает чин чином. Он и барышень смотрит, и потом каждый месяц осмотр проводит тоже. И фотокарточки делает, если кавалеры пожелают.
– Так что, дорогу покажешь? Нам бы поскорей, а то фрейлейн нервничает.
– Конечно, покажу! – просиял паренек. – Только путь-то неблизкий! Миль десять с лихвой.
– Садись, – скомандовал Родин, указывая на место рядом с собой.
Мальчишка с важным видом запрыгнул на козлы и начал указывать:
– Сейчас прямо, а потом налево. Как выедем на большую дорогу, через лесок, вдоль речки, там уже по прямой до усадьбы доктора. У него огромная усадьба, и клиника там же. Он там осматривает девушек и пациентов других тоже.
– А какие у него еще пациенты?
– Разные бывают. Герр Людвиг очень хороший доктор, уважаемый человек, к нему и издалека приезжают, если какой неизвестный недуг. Он больных в свою клинику кладет, наблюдает, лечит.
«Уважаемый, значит, человек. А это значит, что и весьма влиятельный. Разумеется, раз он покровительствует борделю. Может даже, он и владеет им», – подумал Георгий.
– И есть положительные результаты? – спросил он мальчугана.
– Конечно, многих уже вылечил. Но есть и болящие, которые подолгу у него живут. Некоторые по нескольку лет. Никак не исцеляются.
– А что за такие тяжелые случаи?
– Матушка моя там уже лет пять как, никто не знает, что с ней. Она большую часть времени в себя не приходит и просто лежит без движения, а иногда вытворяет такое! Как будто бес ею овладел! Но потом становится такой хорошей, разговаривает, обнимает меня и плачет постоянно… – Тут показалось, что мальчишка сейчас и сам заплачет. – Она сильно заболела после того, как меня родила, а отец мой умер еще через три года. Руку ему на заводе у Бенца придавило станком, а потом болезнь распространилась по всему телу. Немфекция – так герр Людвиг говорит.
– Инфекция? – машинально переспросил Родин и тут же понял, что сейчас не время показывать свои медицинские знания. Иначе зачем им вообще доктор, если он и сам все знает. – Видимо, гангрена.
– Да-а-а, правильно! Гангрена, точно. Я все время путаю. Поэтому герр Людвиг говорит, что мне еще рано учиться, – с грустью продолжал мальчик. – Он еще сказал, что если б отцу отрезать руку вовремя, то он бы остался жив. Но денег на докторов у нас не было… Когда отец умер, мы с сестрой остались без средств на пропитание и с больной матушкой на руках. Не знаю, что бы мы делали, если б не доктор.
