– Возможно, возможно, дитя мое, но я не из тех, кто одержим гордостью или славой. Я лишь хочу смиренно служить своему Богу и своему народу. А вот Вильгельм поступает слишком опрометчиво, видимо, в погоне за этой самой славой. Что поделать, молодость горяча, по этой горячности и случаются ошибки. Надо немного остудить пыл молодого кайзера. Этим мне и понравилось ваше предложение с кораллом.
Родин вопросительно поднял брови.
– То есть не кораллом, простите, а рубином. Такой красный камушек у нас имеется, очень деликатный камушек, – он усмехнулся, – и даже не один, хе-хе. А главное состоит в том, что этот «рубин» совсем не повредит великой Германии, а только самому Вильгельму, и то даже не повредит, а в чувства его приведет, что пойдет нам всем на пользу. Я ведь не предатель, а патриот своей страны! – гордо заявил епископ, и глаза его загорелись фанатичным огнем. Он оглянулся вокруг и, убедившись, что не привлек лишнего внимания, положил на стол папку. – Тут сразу несколько «рубинчиков», – произнес Августин, придвигая папку к Георгию, и снова усмехнулся. – Какой из них сработает – решать вам. На этом я с вами прощаюсь! Был рад знакомству!
Отец Августин поклонился и решительно покинул пивную.
– Как будто по хронометру! – удивился Родин. – Пришел минута в минуту, причитал тут и ухмылялся, а ушел ровно через час, как и было обозначено в записке. Вот уж немецкая точность!
– И не говорите, – отозвалась Мария на этот раз без сарказма. – Поедем и мы. Хочется скорее узнать, что же такого в этой папке! – от ее иронии не осталось и следа, она выглядела как озорной любопытный мальчишка, которому не терпится поиграть с новой игрушкой. Георгий вдруг почувствовал себя совсем как в детстве с братьями и нянюшкой. Интересно, эта барышня осознает, что все это вовсе не игрушки, а дело государственной важности?
В папке были собраны весьма деликатные сведения, касающиеся личной жизни Вильгельма II.
Первой была предприимчивая француженка, куртизанка Эмили Клопп по прозвищу мисс Лав, с которой кайзер имел удовольствие состоять в весьма близких отношениях достаточно продолжительное время. Идиллия закончилась, когда любвеобильная дама посчитала недостаточной цену, в которую правитель оценил ее услуги, и она собиралась восстановить справедливость путем шантажа. У мисс Лав имелись письма и фотокарточки, которые монарх лично посылал ей, пока был благосклонен. Дело в том, что содержание этих писем выдавало крайне пикантные подробности интимных предпочтений Вильгельма II. Оказывается, помимо обычного сумасбродства, которое, скажем прямо, было присуще многим правителям разных лет, молодой немецкий кайзер еще и отличался пристрастием к садомазохизму, о чем в подробностях писал в тех самых письмах, адресованных Эмили Клопп. Если бы эти сведения получили огласку, то правитель Германии был бы просто уничтожен.
