На первой же поляне беглецы столкнулись нос к носу с красномордым усатым офицером, который выходил из-за куста, поправляя портупею. Борис мгновенно вскинул винтовку, собираясь угостить врага свинцом, но его младший брат положил руку на ствол и молча покачал головой – выстрел неминуемо привлек бы внимание солдат, суетившихся на берегу не более чем в ста шагах от поляны.
Вместо этого Георгий шагнул вперед, держа короткую японскую винтовку двумя руками, словно посох для палочного боя. В памяти всплыли уроки драки на палках, данные юному Женюсику его суровым дедом Григорием Евдокимовичем на заснеженном дворе родинского дома. Даже фантомно заныли синяки и ссадины, оставленные когда-то клюкой его неумолимого наставника. Японец осклабился и изящным, отточенным движением, неожиданным для пухлого коротышки, извлек из ножен катану, великолепной работы бритвенно-острый меч с гардой, богато украшенной красными кистями:
– А-а-а-а… Снова ты, глупый иши-доктор! Ты уже надоедай мне! Теперь готовься встретить смерть. Я убью тебя оружием моих предков во славу императора! Ассс!
Потомок самураев сделал стремительный глубокий выпад, так что Георгий едва успел парировать, подставив винтовку. На винтовочном ложе осталась глубокая зарубка, доставшая аж до железа. Родин покачал головой и снова встал в защитную стойку. В этот раз, когда офицер неожиданно атаковал, широко махнув мечом сбоку, параллельно земле, он уже был готов к обороне.
Георгий резко присел, словно в русской плясовой, так что меч только просвистел у него над головой, срезав пару каштановых прядей, и одновременно коротко ткнул противника прикладом в колено. После этого Родин, выпрямившись и чуть отступив в сторону, полоснул штыком по руке, сжимавшей меч. Японец взвизгнул и выронил оружие. Русский боец спокойно смотрел, как его противник, тяжело дыша, попятился, неловко принялся здоровой левой рукой тянуть из кобуры упрямый револьвер, словно позабыв про то, что это оружие считалось «бесчестным».
– Это тебе за погубленные христианские души, за моих боевых товарищей! – процедил сквозь зубы Георгий и обрушил на широкое лицо офицера винтовочный приклад.
Братья неслышно, словно июльский ветерок, скрылись в тайге. Путь предстоял неблизкий: обойти Тунайчу по восточному берегу и до темноты преодолеть по тайге почти пятьдесят верст, чтобы попытаться разыскать партизанский отряд капитана Быкова на условленном месте встречи.
Солнце стояло в зените, превращая сахалинскую тайгу в душную влажную баню. От болот поднимались гнилые испарения, а от полчищ слепней и гнуса просто спасу не было. Беглецы с трудом волочили ноги. Ужасно хотелось пить, после бессонной ночи, боя и тумаков японских солдат болело все тело. Но близость погони заставляла братьев поторапливаться, лезть через склон новой сопки, форсировать очередное зловонное болото.
