Он отвечает на поцелуй, его язык находит мой, а руки прижимают меня к себе как можно ближе. Ксандер приятный на вкус, как соленый шоколад. Мои ладони исследуют его спину через футболку. Нахожу его позвоночник и обвожу каждый позвонок. Меня омывает волна противоречивых эмоций, и, на удивление, верх берет сильнейшая грусть. Именно эту эмоцию я весь вечер успешно подавляла.
Я на грани слез, поэтому в надежде сдержать их зарываюсь лицом в его шею. Он замирает и пытается отстраниться, вероятно чтобы взглянуть на меня, но я крепко вцепляюсь в него. И тогда Ксандер начинает гладить меня по спине:
– Кайман? Что случилось? Прости. Это было слишком быстро? – Он берет меня за талию и спускает со стойки.
– Нет, это не так.
– Мне очень жаль.
– Нет, ты ничего не сделал. Сейчас совсем неподходящее время, чтобы выходить из фазы отрицания. – Не уверена, понял ли он, что я сказала, потому что из-за охвативших меня эмоций моя речь стала невнятной.
– Поговори со мной. Что случилось?
– Ты можешь просто обнять меня и не отпускать? Хотя бы на минутку… – Прежде чем попробовать все ему объяснить, мне нужно взять себя в руки.
Он, должно быть, понимает, что опустил руки, и, глубоко вдохнув, снова обнимает меня. Мы прижимаемся друг к другу так тесно, что между нами и миллиметра нет. Я держусь только благодаря его присутствию, в то время как на поверхность выходят мысли, которые я подавляла весь вечер.
Что, если мама беременна? Рождение ребенка погубит нас. Мы его не потянем. И что за парень этот Мэтью? Сбежит ли он, когда узнает? Как мама могла дважды наступить на одни и те же грабли? Я думала, у меня есть крохотный шанс оставить магазин кукол и начать собственную жизнь, но теперь это практически невозможно.
С ресниц срывается одна-единственная слезинка, и я быстро ее вытираю.
– Ты пугаешь меня, Кайман. Что не так?
– Мама.
– Она в порядке? – встревоженно спрашивает он.
– Возможно, она беременна.
Ксандер тихонько выругался:
– Черт, Кайман, я сожалею. – Это все, что он говорит. Его пальцы прокладывают дорожку по моей спине: он легонько гладит меня вдоль позвоночника вверх и вниз, вверх и вниз. – Когда ты узнала?
– Сегодня. – Я вздыхаю. – А может, и не беременна. Как же мне хочется, чтобы это было так. Но если она не беременна, значит, с ней что-то не так, а я ужасная дочь, раз хоть на секунду подумала: пусть с ней будет что-то другое, только бы не беременность.
Ксандер чуть отстраняет меня, и я покорно уступаю.
