Густав не мешал старику предаваться воспоминаниям, пока Назир сам не спросил его:
– Почему ваша компания интересуется мною?
– Потому что именно вы написали рассуждения на тему души. Не ваш отец, как можно было подумать.
Назир удивился.
– До сих пор никого не волновало, кто автор. Мне было всего пятнадцать, и никто бы не взялся опубликовать мысли несовершеннолетнего. Отец согласился поставить под ними свою подпись, и опус сразу же взяли. Местный священник тогда даже прочитал несколько проповедей на эту тему.
– Опасная тема для деревенского служителя.
Назир улыбнулся.
– Душа не опасна. Опасны неправильные рассуждения о ней.
– И тем не менее чаще всего люди рассуждают о душе.
Назир поднялся со своего места и в задумчивости прошелся по комнате.
– Вы читали мой опус и знаете, что я согласен с древними, предполагавшими наличие у человека двух душ. Одна из них – животная, привязанная к телу, а другая – нетленная, свободный парящий дух.
Густав следил за перемещениями Назира, готовый вступить в разговор.
– Эту тему поднял еще в десятом веке Ибн Сина в своих медицинских трактатах.
– Да, но этот врач был далек от священных церковных обрядов. Почему, скажите, такое внимание уделяется похоронам? Особенно на Востоке?
Густав молчал, полагая, что сейчас не время рассуждений, и Назир продолжил:
– Что можно считать моментом смерти человека?
Он смотрел на Густава, и тот вынужден был хоть что-то ответить:
– Кто говорит про остановку сердца, а кто о моменте, когда душа покидает тело…
Назир почти вплотную приблизился к Густаву и, заглянув ему прямо в глаза, спросил:
– Тогда почему человека не хоронят сразу же после того, как доктора признали тело мертвым? Почему подготовка его похорон занимает столь долгое время и стоит недешево?
Густав согласился с ним.
– Даже сегодня ритуалы сохраняют свою силу. Мы также страдаем и боимся. И хороним своих покойников на третий день.
Назир сел обратно на свое место, устав от напряжения.
– Да, в момент смерти от человека отлетает его нетленная душа – та, что будет искать себе следующее тело, чтобы вернуться в мир людей. А на третий день человек прощается со своей животной душой, своими жизненными силами. Говорят, что человек все видит и слышит, пока третья лопата земли не брошена на его могилу.
Густав налил ему чай и спросил:
– Почему многие христианские обряды предписывают класть монетки на глаза и в рот покойника?
Старик раздосадовано махнул рукой:
– Глупые люди от всего хотят откупиться! Они полагают, что монеты закроют уста и глаза покойника лучше всего. И он не будет высматривать себе того, чью душу можно взять себе и чьи жизненные соки можно выпить. Ничья душа или дух не проникнет в безжизненное тело, если лежат монеты.
