Виноградною тенью тмим
Поутру-поутру
Кориандр, анис и тмин
На-ветру-на-ветру,
Лезвьем свищущим обрит
Под ребром, под ребром
И синеющим облит
Серебром.
Мы выходим на заре, на заре
В наклоненный, как в дыму, вертоград,
И в зеленом и лиловом дому
Пленный брат – в сентябре – синебрад.
И на этом-то златом серебре
Столько тлеющих полос и полос,
Что в тумане на горящей горе
Что-то – вроде – во тьму сорвалось.
маленький соколик
на крыле висит
вот сейчас вот повернется
и совсем улетит
засвистали и зачпокали
ласточки врезаясь в чад:
ворон на вороне сокол на соколе
плачут стучат и кричат
птичий колокол почат —
где это? близко? далёко ли?
и кто – во рту кривой свисток
неся – несется на восток?
Если бы не из ржавеющей стали
сделаны были бы эти кусты,
так до зимы бы они и блистали
из искривлённой своей пустоты,
так бы они до зимы и блестели,
перемещая косые края,
и неподвижные птицы б летели
на растроённые их острия,
так и сопели из них до зимы бы
черных цикад золотые свистки,
так и ползли бы подземные рыбы
тихо под ними, круглы и жестки,
так и плыла бы из пыльного света
тихо над ними луна-госпожа,
если бы только не ржавчина эта,
эта в три цвета горящая ржа.
