- Все это хорошо, - проговорил Петриченко, - я целиком разделяю все детали твоего проекта. Меня тревожит лишь одно...
- Отец?
- .Да. Твой отец. Старик упрям. Он слишком много отдал сил, чтобы отказаться от пути, им намеченного. Он будет бороться. Я его помощник по строительству, какова будет моя роль. И опять же - он слаб, авария в шахте окончательно надломила его здоровье. Я боюсь за него.
Горнов долго молчал.
- Ты прав, - тихо проговорил он, - отец не сдаст своих позиций, пока жизнь не убедит его в противном. Я напрасно заговорил с ним о своем проекте. Он считает меня чуть ли не своим врагом. И это тяжело. Ты знаешь, как люблю я его, как дорого мне спокойствие его души...
- Я знаю,-коротко отозвался Яков Михайлович.
ЗАГОВОР ДРУЗЕЙ
Измаил Ахун лежал на высоко приподнятых подушках. Из груди его с шумом вырывалось дыхание. Размолвка с сыном, авария, наконец, болезнь сына - все это подорвало организм восьмидесятилетнего старика. Первые дни после аварии он был между жизнью и смертью. У врачей не было никакой надежды. Прилетевший из Москвы крупнейший специалист по внутренним болезням сразу установил строжайший режим: изолировал больного от всех и от всего. По его распоряжению из спальни, были убраны телефоны, радио, телевизор.
- Лежите. Если можете заставить свой мозг не думать, изгоните из головы все мысли, - сказал он.
У постели больного находились лишь медсестры. Даже дочери было разрешено навещать отца не часто и ненадолго.
Приспущенные шторы, беззвучные шаги по мягкому полу, приглушенные звуки медленно проходящих мимо дома машин, - все располагало к дремоте и к покою.
Виктор Николаевич в первый же день, как только вышел из больницы, поехал к отцу.
Свидание было тяжелое.
Виктор Николаевич вошел бледный, похудевший после болезни, в черных очках.
Слабым движением руки Ахун подозвал сына.
- Глаза? - шопотом спросил он.
Ему хотелось сказать много, сказать, как любит он "своего мальчика", как хотел бы он видеть его продолжателем своего дела.
- Тяжело, - едва слышно проговорил он. - Дышать трудно. Не знаю, что на шахте... Не говорят мне.
- На шахте работы все восстановлены. Яков старается. Я ему немного помогаю. Ты не беспокойся. Мы еще поработаем, - сказал Виктор Николаевич, стараясь казаться веселым.
Измаил Ахун снова начал дышать тяжело и часто.
Он смотрел на сына испытующим взглядом и, казалось, спрашивал: "А как же твой проект? Затопление пустынь?"
Виктор Николаевич опустил глаза.
