«Кто он? – спросил китаёза.—
За Джа, за Чай, за Мао?
Чем он дышит – Путиным или смертью?»
Девка Чинь-чинь ему сказала:
«Он – наш, Господин-мандарин, и вы ему верьте.
Я видела, он бомжу-китайцу,
Не то как бы наступил на яйца,
Но даже время спросил по английски:
„Is it time?“ —
Ну, бомжак – наш служак,—
Конечно, плохо ответил ему:
„Time o’clock“»…
«Чинь-чинь, а готовить он умеет, однако,
Из кошек и мрака
Наше новое блюдо „хин-хин-хуй-мерсиви“
Ну, или просто сациви?
«Я не знаю, – Чинь-Чинь сказала,—
Он пьян, как не пьян,
Наш ресторан для него, как сплошной туман
Над вечной рекой Мао-Дэна, бренной рекой,
И вообще, Господи, его упокой».
