Миф о женщине | страница 26



И чтобы вспомнить их страсти финал,
Решил он просто в начало пойти.
Под светом звёздного отблеска
Он, обессилев, упал на грунт.
Он во Вселенной её искал,
И вот он в мире, где нет секунд.
И над Вселенною грифелевой
Мелькнула мысль, в каждой фразе ясна:
Она жила только в мифе его,
Она была лишь фантазия сна…

Колода судеб

…Не то, чтобы мечталось неохотно —
Наверно, просто нужен был рывок.
Не то, чтобы давила безысходность —
Скорее, нужных строк найти не мог.
Луна вновь завораживает льдиной
Сухого взгляда против капель-ламп.
Собрался мир под ними воедино,
Разбили скуку мы напополам.
Как жаль, не разглядели мы усмешку
Коварных и настойчивых страстей.
В колоде судеб чувства вперемешку,
Не разобрать достоинств и мастей.
Для пары, злым азартом упоённой,
Финал был неожиданно жесток,
Ведь оба из колоды мы краплёной,
Над нами злого рока торжество.
Та ночь была для нас двоих, а кроме —
Для огненных созвездий и планет.
Казалось нам, весь этот мир огромен,
Скрывать свою любовь в нём смысла нет.
Мы в будничном и суетливом шуме
От глаз чужих укутались в туман —
Казалось нам, весь этот мир безумен,
А это просто мы сошли с ума.
Но вот пронзает землю гроз трезубец,
Мы знали – неизбежен наш финал.
А майский дождь, отчаянный безумец,
Опять тревожить сердце начинал.
Скатилось в пропасть прошлое лавиной,
Что на вершине наших чувств спала,
И стало сразу всё наполовину,
А было ведь когда-то пополам…

Романс о безразличии

В вашем алом платье холод безразличий,
От огня свечей здесь только холодней.
И бокал вина хмельного здесь разлит чей
В эту осень? – Клавиш дождь порхал над ней.
Эти клавиши сжимая в ноты-капли,
Увлекал в ручьи мелодий нотный стан,
Но однажды в небе все дожди иссякли,
И мотив любви струиться перестал.
В этом такте, хладнокровном и спокойном,
Бесконечна отрешённых пауз рябь.
Но как дальше с пустотою жить такой нам?
Ведь, выходит, поднимали парус зря.
Ветер бьётся в паутине равнодушья,
Два дыхания бессильны перед ней,
Два дыхания плетенья не разрушат,
Но от двух дыханий только холодней.
Но однажды полуночною совою,
В час, когда давно закончился октябрь,
Этот ветер снова вырвется на волю
И разгонит на воде застывшей рябь.
А потом взметнётся мантией январской,
Упадёт в тональность белых клавиш, и
Скроет взгляд холодный за метельной маской
И романс о безразличьи завершит.

Их было двое…

Их было двое
С глазами, как сапфир.
В них плыл ладьёю
Весь этот мир.
Несло на рифы,
На серебро струны
Шатенке – рифмы,
Брюнетке – сны.
Любви цунами
И сумерек агат
Из нот орнамент