И спустя двадцать минут она, как и обещала, внесла в гостиную готовое, да еще уложенное с затейливостью японской икебаны, блюдо. И, разумеется, не преминула воспользоваться всеобщим изумлением, чтобы сесть рядом с Пашей.
— Павлик, — она слегка толкнула в бок увлеченно жующего доктора. — Я сегодня сделала одиннадцать звонков!
— Кому? — Он уставился на Настю, явно ничего не понимая.
— Как кому? По списку, который ты мне дал.
— А!.. И как?
— Пока не очень. Представляешь, все Петровы почему-то страшно легкомысленные! Принимают меня неизвестно за кого: в первую очередь интересуются, что я делаю сегодня вечером…
— Это не фамильное качество Петровых, — ухмыльнулся Павел. — Все мужики такие.
— Кроме Ветровых? — Настя кокетливо прищурилась.
— Ты что, хочешь, чтобы и я тебе свидание назначил?
— Обмечталась…
Честно говоря, делать вид, что это она так шутит, Насте совсем не хотелось. И она уже было собралась продолжить этот очень интересный для нее разговор, но поневоле отвлеклась на Кедыча: обычно весьма мягко и тихо разговаривающий, он громче обычного, и, как показалось Насте, весьма мрачно заявил: «Спасибо, здорово ты мне удружил!»
Реплика адресовалась Дону Антонио. И теперь Настя припомнила, что вроде бы в прошлый раз Кедыч и Дон разговаривали о каком-то подвале, из которого Кедыча несправедливо выперли. То ли он ремонт там сделал, то ли с группой молодых ребят на гитарах репетировал… А точнее, и то, и другое…
— А что? — Дон Антонио недоуменно воззрился на друга. — Твой подвал свободен, можешь вселяться: никто на него больше не покусится…
— Ага, — зло усмехнулся Кедыч.
— Да в чем дело-то?
— В том, что выселил ты не тех, кого надо, и не из того подвала!
— Я?! — Дон Антонио резко отложил гитару. — Вот что, Кедыч, запомни: я никогда и ничего не путаю! Ты сам написал адрес, собственной рукой, и жаловался на отморозков, которые вас оттуда вышвырнули… Сейчас!
Дотянувшись до своей барсетки, Антонио вынул из нее основательно помятую записку.
— Смотри! Твоя рука?
— Моя… — Кедыч растерянно обвел глазами застолье.
Неясная тревога шевельнулась в глубине души Насти, заставив почти забыть про Павла. Незнакомые интонации появились не только в голосе Кедыча, но и Дона Антонио, и определить их девушка не могла, хотя именно они-то и насторожили ее.
— В чем же дело? — Антонио бросал теперь слова сквозь зубы. — Заказ выполнен грамотно! По всей форме и в срок: Пролетарская, четыре, корпус два, подъезд три…
— Дон, ты что?! — Кедыч поднялся из-за стола. — Не четыре, а семь! Это у меня семерка такая…
